Читаем Онмёдзи (ЛП) полностью

Онмёдзи (ЛП)

Хиромаса шел и удивлялся: он шел в траве, но траву можно было не разводить в стороны. Наступаешь, а трава не гнется. В его собственных коленях колышется под ветром трава. Словно кто-то пуст, то ли сам Хиромаса, то ли трава. Пока он подходил, шедший впереди Сэймей остановился. Причину Хиромаса сразу понял. В темноте впереди виднеются какие-то человеческие фигуры. Действительно, человеческие. Двое, мужчина и женщина. Однако, разглядев их повнимательнее, Хиромаса чуть было снова не закричал. У этих двоих не было голов. Свои головы они держали обеими руками перед грудью, и как заведенные повторяли бесконечный диалог.

— Ах, горе-то.

— Ах, горе-то, — эти слова они повторяли раз за разом, раз за разом.

— Только из-за того, что мы нашли такую жабу…

— Мы стали вот такими…

— Ох, горе то!

— Если бы он не заколол этим бамбуком…

— Если бы он не заколол этим бамбуком… — Один из говоривших — мужчина, второй — женщина. Тонкие голоса.

— Ах, если б Тамон не сделал этого, он был бы жив…

— Ах, если бы Тамон не сделал этого, он был бы жив…

Головы в руках заскрипели зубами. Похоже, Тамон, о котором они ведут речь, это был ребенок двоих безголовых. Сэймей незаметно встал сбоку от этой пары.

— И когда же это было то? — спросил Сэймей.

— О!

— О! — воскликнули двое.

— Это было больше ста лет назад!

— Это было во времена императора Сэйва[14], — сказали двое.

— А вот в восьмой год эпохи Дзёган[15] сгорели ворота Отэнмон… — сказал Сэймей, и тут же:

— Точно!

— Точно! — несчастно воскликнули двое.

— Именно в тот год и случилось!

— Именно в тот век и произошло! — из глаз голов, что двое держали в руках, потекли кровавые слезы.

— Что случилось? — спросил Сэймей.

— Сыночек Тамон!

— Шестилетний Тамон!

— Вон на том месте, вон там жабу нашел!

— Большую, старую жабу!

— Тамон бамбуковой палкой, что была у него в руках, пригвоздил жабу к земле!

— А мы то об этом-то только потом узнали!

— Большая-то жаба не умерла.

— Как он ее пригвоздил, так и корчилась.

— И когда ночь настала.

— И на следующий день еще жила.

— Страшная жаба!

— Жаба издавна — опасное животное. Потому мы ничего не смогли сделать!

— А когда ночь наступает, пригвожденная жаба в темном саду стонет.

— И с каждым стоном вокруг нее загорается голубое пламя.

— Горит!

— Страшно!

— Страшно было!

— Жаба стонет, пламя вспыхивает, и с каждым разом у спящего сыночка, у Тамона поднимается жар, и стонет он от боли.

— Если убить ее, жаба нам отомстит.

— Если выдернуть бамбук и оставить ее жить, жаба еще больше принесет бед, и ничем мы себе не поможем…

— Ворота Отэнмон сгорели!

— Ворота Отэнмон обвалились!

— И нас в этом обвинили!

— Оговорили, что мы колдовством спалили ворота Отэнмон.

— Кто-то увидел, что в нашем саду пригвожденная к земле жаба живет и испускает сияние.

— И он всем-всем растрезвонил, что мы занимаемся колдовством.

— Что колдовством сожгли ворота Отэнмон.

— Нам и сказать, и спросить-то времени не было. Тамон умер в лихорадке и бреду.

— О…

— Как было больно!

— От горя-то мы эту жабу убили! Огнем ее спалили…

— И Тамона сожгли.

— И похоронили пепел от жабы с пеплом Тамона.

— В такой вот большой кувшин положили. В земле под сгоревшими и обвалившимися воротами Отэнмон выкопали яму на три сяку вглубь и там закопали…

— Закопали…

— А схватили нас и убили через три дня после этого.

— Головы отрубили через три дня.

— Мы знали, что так будет.

— Знали, поэтому и похоронили Тамона вместе с жабой.

— Чтобы пока стоят ворота Отэнмон, они мстили всем.

— Ха-ха!

— Хи-хи! — когда двое засмеялись, Хиромаса, забывшись, сказал:

— Несчастные… — голос был тих, но слова он прошептал внятно. И тут же смех оборвался.

— Кто?

— Кто? — резко обратился к Хиромасе страшный взгляд голов в руках фигур. Лица голов превратились в демонские рожи.

— Бежим, Хиромаса! — в этот миг Сэймей схватил Хиромасу за руку и сильно потащил за собой.

— А! Вот вы где!

— Не уйдешь! — слушая крики за спиной, бежал Хиромаса. Оборачиваясь назад, он видел, что двое бегут следом. Головы, что они держали в руках, превратились в демонские, а настигающие тела словно бы летели по воздуху. Расстояние между ними становилось все меньше.

— Прости, Сэймей, — сказал Хиромаса, хватаясь рукой за меч. — Я постараюсь что-нибудь с ними сделать, а ты убегай, прошу!

— Все в порядке. Прежде полезай в повозку. — Оказалось, что бычья упряжка уже прямо перед ними. — Иди сюда, Хиромаса! — Они ввалились в повозку. Повозка со скрипом тронулась.

Незаметно вокруг наступила та самая полная темнота. Хиромаса поднял бамбуковую занавесь повозки и посмотрел назад. Демоны всех мастей гнались за ними.

— Что будем делать, Сэймей?

— Я предполагал, что нечто подобное возможно, поэтому привел с собою Аямэ. Не волнуйся, — сказал Сэймей и про себя коротко пропел заклятие. И тут Аямэ, шедшая перед повозкой, взлетела в пространстве, словно поддуваемая ветром. С шумом толпа демонов погналась за Аямэ. Они начали ее рвать на куски. Пока демоны пожирали Аямэ, повозка успела уехать.