Онмёдзи (ЛП)

А если не взять с собой меч, и что-нибудь случится, что тогда?

Старик Кансуй долго сомневался, но в конце концов решил взять с собой тайно короткий меч, хорошенько спрятав его. Этот меч он тщательно наточил — на всякий случай — и спрятал за пазухой так, чтобы никто не догадался.

Кансуй пришел к преподобному и сказал:

— Я все сделал, как договорились.

— Молодец, молодец, а меч ты с собой не взял? — специально переспросил Сэйэн.

— Нет, — обливаясь холодным потом, ответил Кансуй.

— Что ж, пошли?

Кансуй взвалив на спину бочку и пряча меч на груди, пошел вслед за преподобным.

Шли они, шли, монах вел все дальше в незнакомую горную местность. Кансую стало уже очень не по себе, но он все-таки продолжал идти следом. И вот:

— Брюхо свело, а? — остановился монах, повернулся к Кансую. — Давай есть рис из бочки.

Из бочки, которую старик Кансуй спустил со спины на землю, монах горстями стал зачерпывать рис и смачно жевать.

— А ты будешь?

— Нет, благодарю Вас.

Взвалив на спину ставшую легкой бочку, Кансуй пошел вслед за монахом дальше в горы. Незаметно наступил вечер.

— О-хо-хо, как это мы умудрились так далеко зайти, — бурчал себе Кансуй.

Они шли еще дальше, и когда солнце село, прибыли к монашеской келье, выстроенной в горах.

— Жди здесь! — и оставив старика Кансуя, монах вошел внутрь. Глядь, а преподобный остановился у маленькой ширмы и раза два кашлянул.

И тогда в глубине дома открылись створки дверей, обтянутые бумагой, и показался какой-то старик. У старика были длинные ресницы, одежда производила впечатление аккуратной и продуманной, однако нос у него был остро вздернут, а изо рта выглядывали длинные зубы. Казалось, от старика веет сырым ветром.

— Давно не появлялся, а? — буркнул старик монаху.

— О, простите великодушно меня, ничтожного, что долгое время не появлялся пред Ваши очи. Но днесь я почтительно приготовил для Вас дар.

— Э, дар?

— Да. Извольте видеть, вот стоит человек, который говорил о своем желании учиться у Вас, и я почтительно привел его к Вам.

— Да ты опять, как всегда, ерунду всякую бесполезную городишь. Где ж это он?

— Вот же, вот там! — монах обернулся.

Взгляды монаха, старика и Кансуя встретились.

Кансуй вежливо поклонился, но его сердце стучало, как тревожный колокол.

Тут появились два монашка с фонарями в руках и зажгли в келье свет.

— Сюда, — позвал Сэйэн-хоси, и Кансуй, которому было уже некуда деваться, вошел внутрь. Он встал рядом с монахом, и тот забрал у него бочку и поставил на пол.

— Это рис с овощами.

— Хм, наверное, вкусно… — старик показал красный язык.

Кансуй уже очень хотел уйти, очень-очень хотел убраться отсюда. Он боялся и монаха, и старика. Ему хотелось заорать и бегом бежать прочь, но он изо всех сил сдерживался.

— Ну, и как? Надеюсь, этот человек не принес за пазухой меч? — старик спросил, глядя жуткими глазами на Кансуя. — Я не терплю, когда моей кожи касается острое железо.

Это прозвучало неуместно и как-то невероятно омерзительно.

— Я, с вашего позволения, предупреждал его об этом, так что… — сказал монах.

— Но, хмм, лишний раз напомнить не мешает… Эй! — он позвал одного из монашков.

— Да?

— Проверь-ка за пазухой у того человека! Посмотри, есть у него меч или нет.

— Позвольте, — монашек спустился во двор.

«А-а-а!» — подумал Кансуй. Если сейчас его обыщут, то поймут, что у него на груди спрятан короткий меч. И тогда случится страшное. Этот монах и старик убьют его, наверняка.

И Кансуй подумал: если уж все равно умирать, то хоть раз ударю старика мечом!

Монашек приблизился. Приблизившись, он посмотрел на Кансуя и вскрикнул.

— Что такое? — спросил старик.

— Этот почтенный господин дрожит. — И не успел монашек так сказать, как Кансуй заорал и выдернув из-за пазухи меч, оттолкнул монашка, взлетел на веранду. И, оказавшись там, напал на старика, с криком «Эй-я!» он рубанул своим коротким мечом.

Когда он почувствовал как тело подалось под мечом, изо рта старика вырвалось проклятие, и он исчез. И в ту же секунду исчезли и монашки, и келья.

Оглядевшись вокруг, Кансуй обнаружил, что находится в каком-то незнакомом ему храме. У стены стоит приведший Кансуя сюда преподобный монах, его бьет крупная дрожь.

— Что, что же ты наделал! — приговаривая так, плакал и проклинал Кансуя монах. — Нет чтобы спокойненько дождаться, пока тебя сожрут! А ты! Все, тебя точно никто не спасет. Но и я теперь погиб, как и ты…

Монах запрокинул голову к небу и завыл. Пока он выл и кричал, его тело стало меняться. При пристальном рассмотрении оказалось, что то, что казалось монахом, была большая сивая обезьяна.

Завывая, обезьяна выскочила из храма и убежала в горы.

4

— Так-то, вот что произошло с моим знакомым, стариком Кансуем, — закончил Хиромаса.

Уже давно зашло солнце.

— Он со своим глупым желанием выучить магию попал в очень опасную переделку.

— Ну, и?

— Ну, кое как Кансуй добрался до дома, но через три дня после этого, вечером, понимаешь, опять случилась беда!

— Какая?

— Вот, — кивнув, Хиромаса продолжил рассказ.