Онмёдзи

— Триста лет назад она съела мясо русалки, которое получила от прожившей тысячу лет лисы. Она — Сирабикуни, монахиня с белого холма. Та женщина.

Хиромаса не нашел слов.

— Если съесть мясо русалки, то человек, съевший его, перестает стареть.

— Такое и я слыхал.

— Ну, вот это — она, — сказал Сэймей. — И еще, она — моя первая женщина…

Сэймей перевел взгляд из комнаты с распахнутыми настежь дверьми на заснеженный сад. Снег шел по-прежнему тихо.

— Она живет тем, что продает мужчинам свое тело.

— Что?

— И более того, людям низкого происхождения, тем, у кого нет денег. Каждый раз за случайную цену. Бывает, за хвостик сушеной рыбы. Бывает и вообще без платы. — Сэймей говорил словно бы сам с собою, не обращаясь к Хиромасе. — Она не стареет, но годы, которые не прибавляются к ее внешности, скапливаются в ее теле, и, наконец, превращаются в демона…

— Почему?

— Потому что в нее льется мужское семя. Пролитое мужчиной семя соединяется в ее теле с тем возрастом, который не ложится грузом на ее плечи.

— Но…

— Не стареть, не умирать — это значит, что нет необходимости производить на свет детей.

— …

— Та женщина не может рожать детей. А, принимая в течение тридцати лет семя мужчин, которое не обращается в детей, она накапливает семя в своем теле, и оно соединяется с ее годами, и превращается нечто, подобное тому демону Ката. Если оставить все как есть, то когда-нибудь и она сама превратится в демона…

— Хм…

— Вот поэтому раз в тридцать лет из ее тела изгоняют демона.

— Так вот в чем было дело, Сэймей!

— Чтобы убить демона Ката, простой меч не поможет. Непременно нужен меч, которым были убиты несколько человек.

— Поэтому этот меч?

— Да, — ответил Сэймей.

Снег тихо падал. На этот снег молча смотрели Сэймей и Хиромаса.

— Послушай, Сэймей! — сказал Хиромаса. — Человеку следует когда-нибудь умирать.

Его голос был очень серьезен. Сэймей не ответил. Он смотрел на снег. Некоторое время они слушали звук снега.

— Почему-то, не знаю почему, но мне стало так печально… — сказал Хиромаса.

— Ты — добрый человек, — коротко прошептал молчавший Сэймей.

— Добрый человек?

— Добрый, — короткий ответ.

— Хм.

— Хм.

Никому не кивая в знак согласия, а просто каждый себе под нос коротко шепнули двое. И больше ни о чем не говорили. И смотрели на снег.

Снежинки летели одна за другой, и все на земле укутывало белым небесным безмолвием.

КНИГА 2

Рассказ 1 Бес

1

Минамото-но Хиромаса пришел в дом Абэ-но Сэймея в проулке Цутимикадо в начале месяца Минадзуки. Вечерело. Шел дождь. Мелкий холодный июньский дождичек, какой идет перед началом сезона муссонных «сливовых» дождей.

Когда Хиромаса вошел в распахнутые настежь ворота усадьбы, вокруг все пахло мокрой травой. Листья сакуры, листья сливы, стебли молочая, листья пальм, молодая зелень клена — все было мокро, все сверкало. Репейничек волосистый, молочай-солнцегляд, физалис, гибискус — полевые травы росли полянками тут и там, занимая собой весь сад. Казалось, что какую-то горную лужайку взяли — и без изменений переместили сюда.

Сад выглядел так, словно растениям разрешили расти, как им вздумается, но если как следует приглядеться, то станет понятно, что много здесь лекарственных трав. И хотя Хиромасе самому может быть и не понятно, какой смысл в этих растениях, но, наверное, для Сэймея смысл в них все-таки был. Однако вполне может быть и так, что трава просто здесь выросла. Если вспомнить о том, что за человек Сэймей, то легко можно представить себе и то, и другое. Ну и что, все равно сад был хорош. На садовой дорожке трава аккуратно скошена, чтобы дожди и ночная роса не замочили края одежд тех, кто по ней пройдет, а в некоторых местах сама дорожка даже выложена камнями.

На травы, на камни лился мелкий, мельче иголок, мягкий, мягче шелка, бесшумный дождь. Почти что туман. Вся одежда Хиромасы пропиталась влагой и отяжелела. Он пришел без зонта или накидки, и без сопровождающих слуг. Он всегда уходит один, когда направляется в гости к Сэймею. Без повозки, без лошади, пешком.

Несколько секунд Хиромаса стоял в воротах, любуясь садом, а затем, когда собрался идти дальше, вдруг увидел людей. Кто-то приближался через сад. Двое. Один — буддийский монах, бритый и в сутане. Рядом — девушка. Она была одета в многослойное одеяние со шлейфом цвета нежно фиолетовых цветов глицинии. Монах и девушка молча прошли мимо Хиромасы, слегка ему поклонившись. Хиромаса торопливо поклонился в ответ. И почувствовал слабый аромат глицинии.

Мидзумуси!

Да, в прошлом году примерно в это время, когда бива по имени Гэндзё была похищена демоном и они ходили вместе с Сэймеем к воротам Расёмон, как раз в то время с ними вместе ходила девушка. И сейчас, может быть, это была она? Ведь Сэймей использует духа глицинии как своего сикигами.

Сикигами — так называют духов природы, демонов и злых духов, которыми управляют Онмёдзи.

Но ведь ту, прежнюю, девушку убил демоном? Или нет, может быть, если она — дух цветка, то возрождается в ту пору, когда цветам снова следует цвести? Может ли она появится в этом мире как новый сикигами?