ОНО

— Это безумие, мистер Хэнском, — тихо констатировал Рикки Ли.

— Спорим, что нет? — весело предложил Хэнском. — Ты не помнишь такого, Рикки Ли? Так мы говорили в детстве. Я рассказывал, каким я тогда был толстым?

— Нет, сэр, ни разу, — по-прежнему тихо ответил Рикки Ли, считавший, что рассудок мистера Хэнскома уже должен был помутиться и вряд ли он отдает себе отчет в том, что говорит.

— Я был ужасно неповоротливым. Никогда не играл ни в бейсбол, ни в баскетбол, первым выбывал в «пятнашки» и стеснялся ходить домой вместе со своими одногодками. Вот. А в моем родном городе были парни постарше, и они меня преследовали за то, что я был толстым. Одного из них звали Реджинальд Хаггинс; правда, его называли чаще Белч. Другого — Виктор Крисс. Ну, было еще несколько человек. Заводилой среди них был Генри Бауэрс. Если когда-нибудь у меня был злой гений, то это как раз Генри Бауэрс. Я, конечно, был не единственным, кого они преследовали, но бегать быстро, как другие, я не умел.

Хэнском расстегнул пуговицы рубашки и раздвинул в стороны ее края. Нагнувшись, Рикки Ли увидел смешной неровный белый шрам на животе у Бена, как раз над пупком. Морщинистый, белый и старый. Он догадался, что это буква, вырезанная на животе мистера Хэнскома, наверно, задолго до того, как он стал мужчиной.

— Это сделал Генри Бауэрс. Тысячу лет назад. Я счастлив, что здесь не вся фамилия полностью.

— Мистер Хэнском…

Хэнском взял очередную пару долек лимона и повторил операцию. Его передернуло; затем он сделал два мощных глотка из кружки и — после паузы — еще один. После этого он прикрыл глаза, уцепившись за край бара. Некоторое время он походил на моряка в шлюпке, бьющего в рельс в бурном море, взывая о помощи. Открыв глаза, Хэнском улыбнулся Рикки Ли.

— Хорошо пошло…

— Мистер Хэнском, может быть, вам уже хватит?

Приблизилась Анни с подносом и попросила пару банок «Миллера». Рикки Ли снял их со стойки и поставил перед ней.

— Рикки Ли, с мистером Хэнскомом все в порядке? — с беспокойством спросила она, глядя куда-то в сторону. Он проследил за ее взглядом. Мистер Хэнском склонился, изогнувшись, за стойку. Он старательно выуживал ломтики лимона из чайницы, где Рикки Ли содержал гарниры к крепким напиткам.

— Не знаю. Не уверен.

— Ну так пошевели извилинами и сделай что-нибудь. — Анни, как и большинству женщин, был небезразличен Хэнском.

— Не стоит. Мой папаша говорил, что если человек в здравом уме…

— У твоего папаши были куриные мозги, — прервала его Анни. — Так что не надо о папаше. Останови его, Рикки Ли. Это же самоубийство.

Получив нагоняй, Рикки Ли направился к Хэнскому.

— Мистер Хэнском, я думаю, и впрямь вам доста…

Хэнском, не обращая внимания, запрокинул голову. Выжал сок. Втянул носом на манер кокаиниста. Опрокинул виски как воду и с торжеством посмотрел на Рикки Ли.

— Бинг-бэнг, мы танцуем все вместе на ковре в моей гостиной, — пропел он улыбаясь. Виски на дне кружки оставалось на два пальца.

— Вам достаточно, — произнес Рикки Ли, потянувшись за кружкой.

Хэнском аккуратно отодвинул ее в сторону от Рикки.

— Не беспокойся, Рикки Ли. Все позади, приятель.

— Мистер Хэнском, я прошу вас…

— Вот дьявол, чуть не забыл! Я же принес кое-что твоим ребятам. — Он полез в джинсовую куртку. Рикки Ли услышал приглушенное звяканье.

— Мне было четыре года, когда умер папа, — сказал Хэнском. Язык у него совершенно не заплетался. — Он оставил нам кучу долгов и вот это… — Хэнском положил на стойку три больших серебряных доллара, которые тускло мерцали в неверном свете бара. — Отдай их своим ребятам, Рикки Ли.

— Мистер Хэнском, вы очень добры, но я не могу…

— Их было четыре, но один я подарил Заике-Биллу и остальным. Его настоящее имя — Билл Денборо. Заика-Билл — так мы его между собой звали… Привычка — ну, как «спорим»…

Слушая его вполуха, Рикки Ли не мог оторвать глаз от монет. 1921, 1923 и 1924. Бог знает, что они теперь стоят — эти кружки из чистого серебра.

— Я не могу, — выдавил он.

— А я настаиваю. — Бен взял кружку и допил остатки виски. Не согласуясь с категоричностью тона, взгляд его был просительным. И хотя белки глаз были красными и водянистыми, Рикки Ли готов был поклясться на Библии, что это взгляд трезвого человека.

— Вы напугали меня, мистер Хэнском.