Оно

Хокстеттер встал и повернул свой зад прямо к лицу Генри. Тот держал в руке серебристый блестящий предмет. Зажигалку, поняла Бев.

– Ты, по-моему, говорил, что у тебя на подходе очередной? – сказал Генри.

– Да, – ответил Патрик. – Я скажу, когда именно... Приготовиться! Приготовься, сейчас... Давай, пошел!

Генри щелкнул зажигалкой. Одновременно Беверли услышала звук, который ни с чем не могла бы спутать, потому что часто слышала его у себя дома после того, как мать готовила бобы или горох. Ее отец обожал бобы. Вдруг у нее отвисла челюсть. Казалось, что ярко-голубая вспышка исходит прямо из задницы Патрика. Она была похожа на пламя газовой горелки или паяльной лампы.

Мальчики захохотали снова, а Беверли спряталась за машину, пытаясь сдержать смех. Она смеялась не от веселья. В некотором смысле все происходящее, безусловно, было смешным, но в первую очередь ее смех был вызван недоумением и ужасом – она просто не знала, что ей делать. Причина заключалась в том, что она увидела эти штуки, но не исчерпывалась этим. В конце концов она знала, что V мальчиков есть эти штуки, точно так же, как и у девочек есть свои, другие эти штуки. И все же их действия казались ей такими странными, нелепыми и в то же время ужасно примитивными, что она, к своему собственному удивлению, не могла сдержать хихиканье, но продолжала взывать к своему здравому смыслу.

Прекрати, -говорила она себе, словно это был ответ, – прекрати, а то они тебя заметят, Бевви!

Но она ничего не могла поделать. Все, на что она была способна, – это смеяться шепотом, почти неслышно, закрыв обеими руками рот. Ее щеки покраснели, как яблоки, в глазах стояли слезы.

– Елки-палки, да это больно! – завопил Виктор.

– Двадцать футов! – восхитился Генри. – Ей-Богу, Вик, двадцать футов! Клянусь здоровьем мамочки!

3

Генри, Виктор, Белч и Патрик оказались в этот жаркий июльский полдень на свалке со спущенными штанами благодаря Рине Дэвен-порт.

Генри знал, к чему приводит потребление большого количества жареных бобов. Наверное, лучше всего описывала результат этого маленькая дурацкая присказка, которую Генри узнал от своего отца, еще когда сидел у него на коленях в коротких штанишках: «Отгадай загадку, ответь-ка на вопрос: что стреляет в пятку, а попадает в кос?» Рина встречалась с его отцом вот уже восемь лет. Ей было сорок лет, она была очень толстой, и обычно от нее дурно пахло. Бобы были гордостью Рины. Она замачивала их в субботу вечером, а потом все воскресенье поджаривала на медленном огне. Генри считал, что они ничего – их можно с аппетитом пожевать, чтобы набить себе желудок, но за восемь лет все успевает надоесть.

Рина не удовлетворялась небольшим количеством бобов, она готовила их в огромных количествах. Когда вечером в воскресенье ее старенький зеленый «Сото» подъезжал к дому Бауэрсов, на сидении рядом с ней обычно стояло дымящееся двадцатигаллоновое ведро с бобами. В этот вечер они ужинали бобами втроем, на следующий вечер Батч снова разогревал бобы. Во вторник и среду Генри брал с собой в школу полную банку все тех же самых бобов. К четвергу или пятнице ни Генри, ни его отец уже не могли выносить бобовый запах. Обе спальни начинали вонять желудочными газами, несмотря на постоянно распахнутые окна. Батч смешивал остатки бобов с другими объедками и скармливал их Бипу или Бопу – двум бауэрсовским поросятам. Рина предпочитала не показываться вплоть до воскресенья, когда все начиналось по новой.

В то утро Генри взял с собой в школу огромное количество старых бобов, и они вчетвером слопали все без остатка, сидя в тени раскидистого вяза на детской площадке, так что их животы начали лопаться.

Пойти на свалку предложил Патрик – там можно было спокойно отдохнуть в середине летнего рабочего дня. К тому времени, как они дошли туда, бобы уже сделали свое дело.

4

Понемногу Беверли снова взяла себя в руки. Она понимала, что ей нужно сматываться: дальше оставаться поблизости было опасно. Правда они были заняты чем-то своим, и даже если бы случилось худшее, у нее была большая фора (где-то в глубине сознания шевелилась мысль о том, что, на худой конец, пригодится и рогатка).

Она уже было начала пятиться назад, когда Виктор сказал:

– Генри, мне пора. Отец просил меня помочь ему перебрать зерно сегодня после полудня.

– Ну и что? – сказал Генри. – Обойдется.

– Нет, он и так на меня зол за то, что случилось вчера.

– Пошел он в задницу, если не понимает шуток. Беверли стала прислушиваться, думая, что речь пойдет о встрече с Эдди.

– Нет, мне пора.

– Наверное, у него просто задница разболелась, – сказал Патрик.

– Думай, что говоришь, козел, – вскинул голову Виктор. – А то сразу разучишься говорить.

– Мне тоже нужно идти, – сказал Белч.

– Тебя тоже просил помочь отец? – Видимо, Генри счел это хорошей шуткой: отец Белча умер.

– Нет, у меня работа сегодня вечером. Я разношу «Еженедельник Покупателя».

– Что это за дерьмо? – голос Генри прозвучал одновременно зло и печально.