Оно-но-Комати

Сначала мне показалось, что эти слова прозвучали внутри моего ума, слишком необычны они были, однако, взглянув на Такуси, я поняла, что учитель был очень взволнован.

– Почему Вы так говорите, г-н?

– Многие девушки были загублены здесь, хотя они могли бы стать хорошими жёнами и матерями, но они предпочли славу и мимолётные почести. Ты другая, в тебе чувствуется какая-то прекрасная независимость, и твои стихи побуждают душу и сердце откликаться на них. Каждая строка прожита тобою.

Я велела служанке принести нам чая и оставить нас.

Когда мы остались наедине, никем не обеспокоенные, я рассказала Такуси свою печальную историю. Он слушал меня, так же, закрыв глаза, затем, когда я закончила, произнёс:

– Я помогу Вам бежать, только скажите. В этом маленьком городке у меня найдутся влиятельные друзья.

– Нет, г-жа Наоми не так глупа, как Вы думаете, г-н. Она всё предусмотрела, чтобы задержать меня здесь надолго. Вот почему мои стихи полны такой печали – я не властна над судьбой, и это очень удручает меня.

Г-н Такуси вздохнул:

– Вы правы, человек – игрушка для богов; кому-то выпадает счастье, кому-то – боль. Однажды Вы станете знаменитой и не только в Японии, но и за пределами Китая.

– Но я хочу счастья и для себя, и для моих сестёр, – сказала я.

Г-н Такуси ничего не ответил, казалось, он был погружен в свой собственный внутренний мир и не замечал ничего, что происходило снаружи в мире внешнем. Странные существа, эти поэты, они всегда такие непредсказуемые, и никто не знает, что произойдёт с ними в следующее мгновенье.

Я слегка коснулась его плеча, а когда он открыл глаза, то показала ему портрет великой Сапфо, подаренный мне жрецом Акайо.

– Я хочу услышать стихи, потому что я о ней ничего не знаю.

Его взгляд, направленный на меня, бы очень удивлённым.

– Вы знаете великую поэтессу Сапфо? – спросил г-н Такуси.

– Я услышала это имя не так давно, однако я ничего о ней не знаю.

– О ней до сих пор ничего доподлинно неизвестно, лишь одни мифы и легенды. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, о таких людях всегда ходили легенды. Известно, что мать Сапфо звали Клеида, у неё была дочь и три брата. Никто не понимал эту страдающую душу, она была сослана на остров Сицилию.

– Как она умерла? – спросила я.

– Из-за неразделённой любви она бросилась со скалы, но……

Видя мою удручённость, г-н Такуси произнёс:

– Но я думаю, это – лишь красивая история, сочинённая о ней. Сначала её клеймили, затем почитали.

Затем г-н Такуси продекламировал стихи, которые меня потрясли:

«Блаженством равен тот богам,

Кто близ тебя сидит, внимая

Твоим чарующим речам,

И видит, как в истоме, тая,

Из этих уст к его устам

Летит улыбка молодая.

И кажды раз, как только я

С тобой сойдусь, от нежной встречи

Трепещет вдруг душа моя,

И на устах немеют речи,

И чувство острое любви

Быстрей по жилам пробегает,

И звон в ушах, и бунт в крови….

….И пот холодный проступает….

….А тело…тело всё дрожит

Цветка поблёкшего бледнее

Мой истомлённый страстью вид…..

….Я бездыханна….и, немея,

В глазах, я чую, меркнет свет….

….Гляжу, не видя, сил уж нет….

…И жду в беспамятстве…..и знаю….

…..Вот-вот умру….вот умираю….»

……………..

Мы долго молчали, и только затем г-н Такуси заметил слёзы на моих глазах, он, также, был поражён этим явлением, как и я была поражена стихами Сапфо.

– Вы потярсены? Вы совершенно сбиты с толку…..

– Да…..

В остальные дни приходили учительницы по этикету, математике и искусствам, и несколько кандидаток в гейши, в том числе и я, занимались в одной группе.

Я знала, г-жа Наоми следила за моими успехами в учёбе, ведь, скоро она ожидала получить за меня деньги, много денег.

В учёбе я поднаторела, и всё же, в моём сердце оставалась тоска. Я продолжала думать о сёстрах. Прошло не так много времени после моего расставания с Кимико, и, вероятно, она сейчас грустила обо мне, так же, как и я о ней. Однако я была уверена, пройдут года, и Кимико забудет обо мне, и даже начнёт презирать таких, как я.

На людных праздниках, посвящённых богам, Мэзуми держалась со мной холодно. Я знала, это она нанимала уличных мальчишек, чтобы они кидали камни в мою сторону и во всеуслышание надсмехались надо мной.

Я чувствовала, звезда притона г-жа Наоми ожидала того же от меня, она думала, что со дня на день я нажалуюсь г-жа Наоми, но я ничего не предпринимала. Насмешки мальчишек не задевали меня, потому что я считала, что жизнь моя кончена, моё гнездо было разорено,…..и нет никаких целей.

Однажды после урока танцев, на котором г-жа Наоми решила присутствовать лично, она подошла ко мне и попросила следовать за собой.

– Ты очень хорошо танцуешь, Оно-но, – сказала она мне, когда мы дошли до её особняка, – каждое движение твоё отличается пластичностью и какой-то сердечностью.

– Но другие девушки танцуют не хуже меня, – возразила я.

– В их танце нет души, а мне важна душа.

Она пронзительно посмотрела на меня.

– Г-н Такуси сказал мне, что ты делаешь заметные успехи в поэзии. Я хотела бы почитать твои стихи.

– Хорошо, г-жа, я принесу Вам свои записи.

– И я вижу, что Мэзуми завидует тебе, – продолжала г-жа Наоми.

Я промолчала, чувствуя, куда она клонит.