Оно того стоит

О, я собираюсь влюбиться.

Вздрагиваю, и он наклоняется, целуя место между моей шеей и плечом, посылая по телу еще несколько разрядов.

— У них также есть пирожные, пироги и все остальное, что бы ты себе не вообразила.

Я стону, и он ухмыляется во впадину на моей шее.

— Мама будет в ярости, если я до Рождества окажусь в платье восьмого размера, — рассеянно говорю я.

— Я помогу тебе сжечь все калории от шоколада, — бормочет он, и я прижимаюсь к нему еще сильнее, мои пальцы скользят по твердой плоти туда, где покоится его полотенце.

Он уже почти обсох, но я наклоняюсь и слизываю каплю воды с груди. Его хватка крепчает, что только подбадривает меня к действию. Мне нравится, как он на меня реагирует.

— Как ты это сделаешь? — спрашиваю я, подыгрывая.

— Позволяя тебе улучшить навыки минета, пока не доведешь их до совершенства, — говорит он, заставляя меня... отчаянно желать отшлепать его.

Я отшатываюсь, чтобы увидеть, как засранец ухмыляется мне, его руки скользят по моим плечам.

— Я делаю лучший минет в мире, и ты это знаешь.

Он закатывает глаза.

— Это, скорее, вопрос конкурентоспособности. Не волнуйся. Я буду тренировать тебя, пока ты не станешь лучшей в этом.

Мой рот открывается от негодования.

— Мое имя означает «минет» в словаре городского сленга! Я могу пососать теннисный мяч через садовый шланг, так что не вешай мне лапшу на уши. Даю голову на отсечение, что мои навыки в этом деле можно считать превосходными.

Что-то грохочет за дверью моей квартиры, и я слышу, как кто-то кашляет и спотыкается. Надеюсь, это был не папа.

Губы Романа дергаются, когда он отступает назад и срывает полотенце. Мой взгляд падает на его очень прямой ствол, который машет, как будто бросает мне вызов, чтобы доказать, что я это я.

— Все в порядке, — говорит Роман, ухмыляясь, как мудак. — Я уверен, что всем парням до меня не приходилось так много работать, — добавляет он, указывая на свой размахивающий член. — Тебе станет лучше. Обещаю.

Смотрю на него, а его улыбка становится шире. Думаю, он любит злить меня так же сильно, как я люблю злить его.

Медленная, злая усмешка кривит мои губы.

— Раз уж мы говорим о честности в устной речи, я думаю, мне следует дать тебе знать, что и с твоей стороны есть над чем работать. Думаю, мы будем тренировать друг друга, — говорю я, похлопывая его по груди.

Веселье в его глазах исчезает, когда на его лице появляется жесткое выражение.

— Это, — он указывает на свой рот, — чертовски легендарная вещь. Мои навыки можно назвать супер эпичными.

Я тяжело выдыхаю, качая головой, словно сочувствуя ему, хотя прекрасно понимаю, как хорошо он владеет этим ртом. Не могу сказать ему этого после того, как он оскорбил мое чувство превосходства.

— Не знаю, известно ли тебе об этом, но девушки славятся тем, что имитируют. — Просто чтобы по-настоящему довести до конца свою точку зрения, я издаю свой лучший стон в стиле порнозвезды, театрально драматизируя. — О, Роман! Прямо там! Да! О-о-оооо-х. А-а-ххх. Ты потрясающий!

Я даже хватаюсь за волосы, откидываю голову назад и выдаю ему свое лучшее «о»-выражение, только для того, чтобы трахнуть его.

У меня перехватывает дыхание, когда меня внезапно поднимают в воздух и бросают на кровать. Глаза Романа сужаются, и он определенно зол. Но мне кажется, он тоже настроен решительно.

Ах да.

Я улыбаюсь еще шире, скользя по кровати, продолжая насмешливо имитировать вспышки оргазма.

— Ах! О-о-оооо-ооо-ххх. Ты самый лучший! — Я стону и задыхаюсь, но потом с моих губ срывается крик, когда Роман срывает с меня шорты и отбрасывает их в сторону.

Он переворачивает меня, а я хихикаю, когда он начинает развязывать шнурки сзади на моей футболке. И только когда из него вырывается глухой смех, я думаю о нижнем белье, которое на мне надето.

Я стону, когда он шлепает меня по заднице. На заднице надпись гласит: «Загрузка пердежа», а под ней небольшая полоса загрузки.

— Трудно воспринимать тебя всерьез, когда я вижу такую ерунду, — говорит он, все еще смеясь глубоким, бархатным смехом.

— Почему я не могу быть одной из тех нормальных девушек, которые носят веревочку в заднице? — стону я в подушку. — Эти девчонки крутые, потому что это дерьмо по определению не может быть удобным, и все же они расхаживают, как рок-звезды.

Он наклоняется надо мной, его руки скользят по моей спине, когда он расстегивает мой лифчик одной рукой.

— Будь ты нормальной, я бы сейчас не был здесь с тобой. У меня было слишком много нормального, — говорит он, целуя меня в шею.

Мое тело выгибается навстречу ему, когда он снимает лямки лифчика с моих плеч, а затем снова перекатывает меня. Его тело нависает над моим, когда я полностью сбрасываю футболку и лифчик, а он стягивает с меня нижнее белье, как будто не может избавиться от него достаточно быстро.

Его губы находят мои в ту секунду, когда я полностью обнажена, а стону ему в рот, ничуть не притворяясь. Все в нем кажется правильным.