Оно того стоит

— Мы никто, Дэвис. Ты не можешь просто ворваться сюда и решить, что мы встречаемся, как будто последних восьми лет не было.

Его губы скользят вниз по моей шее, оставляя крошечные поцелуи, а я постепенно чувствую, как моя решимость слабеет.

— Я так скучал по тебе, Хен. Просто дай мне шанс, проведи со мной время, и я покажу тебе, что ты снова можешь доверять мне.

Отступая назад, чтобы я могла думать трезво, интересуюсь у него:

— Как тебе удалось найти здесь работу так быстро?

— Я подал заявления в несколько больниц и получил несколько предложений, прежде чем отправиться во Флориду. После того, как мы снова встретились, я понял, что ты работаешь в этой больнице, и несколько дней назад написал по электронной почте о своем согласии.

— Ты приехал сюда ради меня?

— В Нэшвилле для меня ничего не осталось. Я осел там только ради матери. Пришло время начать все сначала, и хочу сделать это с тобой.

Я опускаю голову.

— Мне нужно подумать. Не могу просто так начать отношения с тобой. Я не хочу, чтобы мне снова причинили боль.

Его грубая ладонь скользит под моим подбородком, наклоняя мою голову, пока наши взгляды не встречаются.

— Я никогда не причиню тебе боль, любовь моя, и у нас впереди все время мира, — его губы растягиваются в легкой улыбке. — И заставлю тебя полюбить меня снова.

Если бы он только знал, как я уже близка к этому.

— Полагаю, ты можешь остаться на ужин.

Его низкий смех следует за мной по коридору.

***

Итак, ужин, возможно, превратился в ночь с несколькими оргазмами между нами. Вместо того чтобы уйти, он свернулся калачиком рядом со мной в постели, притянул меня к себе и держал всю ночь. Я могла бы привыкнуть к этому, что меня и пугает.

— М-м, — стонет он, когда я пытаюсь встать с кровати, и прижимает меня к своему теплому телу. — Я не хочу вставать. Давай останемся здесь на весь день. Мы попытаемся побить наш персональный рекорд а-ля «Боже милостивый».

— А-ля «Боже милостивый»? — хихикаю я.

— Сколько раз ты называешь меня Богом, или мы можем попытаться побить рекорд «Пожалуйста» каждый раз, когда ты просишь меня об этом.

— Фу, напомни мне, почему я снова позволила тебе остаться на ночь.

Подмяв меня под себя, он проводит языком по моей шее.

— Пытаюсь понять.

— Я только что вернулась из недельного отпуска и второй день на новой работе. Не думаю, что в больнице нас отпустят, — смеюсь я, выбираясь из-под него.

— Ладно, — шлепает он меня по заднице. — Одевайся, я отведу тебя завтракать.

Если смогу идти. Этот человек меня убьет. Я одеваюсь, пока он принимает душ, и через несколько минут мы выходим за дверь. На верхней ступеньке ждет большой горшок с цветами, а сверху приклеена поздравительная открытка. Какого черта?

Дэвис фыркает.

— Что он сделал? Украл его с кладбища?

— Не удивлюсь, — ворчу я, хватая карточку. Любопытство не позволяет мне просто порвать ее, поэтому я сажусь на верхнюю ступеньку, чтобы открыть карточку, а Дэвис садится рядом со мной, давая понять, что он тоже собирается ее прочитать.

Мое любопытство и его собственнический инстинкт оборачиваются против меня, когда я открываю карточку, и в лицо нам летит облачко белого порошка.

— Какого черта? — восклицает он, и меня пробирает холодок при словах на пустой карточке.

«Съешь немного спор, сука.»

Не может быть. Где, черт возьми, этот неудачник мог подцепить сибирскую язву? У него даже машины нет. Дэвис, однако, не хочет рисковать и выбивает конверт из моей руки, задевая сначала меня, а потом себя

— Это не может быть сибирская язва, — говорю я ему. — Послушай, он даже не настолько умен, чтобы правильно произнести это слово.

— Мы не можем рисковать, Хен, — говорит он, набирая 911.

Через двадцать минут нас запихивают в машину «скорой помощи» вместе с двумя мужчинами, которые выглядят так, будто сбежали из фильма «Эпидемия», и везут в больницу.

Нас везут в ближайшую больницу, где мы, конечно же, работаем, так что, естественно, полное унижение. Нас ведут по коридору с черного хода в дезинфекционную комнату. Я ошибалась. Унижение не было бы полным, пока нас не загоняют в выложенную плиткой комнату, где из дальней стены торчат две головки душевых, и не приказывают раздеться.

За нами вводят мужчину лет шестидесяти пяти.

— Что происходит? — спрашивает Дэвис.

— Аналогичный белый порошок был отправлен мистеру Хаттену. Мы должны обеззаразить вас троих, затем вы будете помещены в изолятор, пока мы не будем уверены, что это был за порошок, — поясняет человек в защитном костюме.

Мистера Хэттена ведут в дальний душ и приказывают раздеться, в то время как другой парень в защитном костюме держит шланг с распылителем, ожидая, чтобы вымыть его. Душевые отделяет только четырехфутовая перегородка.

— Мы не можем воспользоваться другой комнатой или подождать, пока вы с ним закончите? — спрашиваю я, страшась ответа.

— Нет, на счету каждая секунда. Нам нужно избавить вас от следов порошка.