Оно: всё впереди (СИ)

Временами он гонялся по канализации, находя в её недрах черепа давно умерших детей. Несколько таких он принёс в центральный узел и даже порой разговаривал с ними. Пеннивайз рассказывал им истории, что приключились с ним за время житья в Дерри, говорил, как Синди Хорс вечно приставала к нему; как Генри Бауэрс всегда подкалывал его поведение; как Лана улыбалась, когда он входил в кафе; как в него влюбилась Шарлота; как он поссорился с Чарли; как он долгое время избегал Миссис Кол; как застрял головой в заборе вместе с Юджином; как развлекался с малышом Джорджи, считая его по праву самым умным в городе; как пол-осени прожил с Миссис Харис и Морти, смотря по телевизору танцующих под дождём; даже как сидел в камере на пару с Каспером; как шериф вечно цеплялся к нему из-за того, что он доставлял ему проблемы. Он говорил обо всех, кроме неудачников. Словно, боялся. Боялся, что если произнесёт хоть чьё-то из их имен, то воспоминания сожрут его изнутри, оставив лишь огромную дыру. Также, как они не ходили на Нейбол, он никогда не говорил о них вслух. Лишь в моменты, когда клоун пытался заснуть, мысли сверлили ему мозг, не давая провалиться в царство Морфея.

Но иногда он всё же слышал голоса. Голоса идущие сверху из проемов канализационных стоков. Порой они были так знакомы, что монстр затыкал уши, чтобы не слышать их, так больно ему было. Он мог сидеть так часами, даже зная, что всё уже давно затихло. А когда сидеть без дела надоедало, он начинал тихо-тихо напевать мелодию из столь греющего душу сериала «Танцующие под дождём». Она была монотонной, так что её можно было исполнить. Обычно клоун ложился в «гнездо» и начинал мычать её. Только это могло погрузить его в сон на какое-то время. Но проходило 4-6 часов и он вновь просыпался, в надежде что прошло уже 27 лет, но каждый раз разочаровывался и радовался одновременно. Эти чувства всегда пугали, но клоун ничего не мог поделать. Он просто существовал, как и раньше. Только теперь одиночество больше не было чем-то привычным, а наоборот, вгонялось в тоску и крайнюю степень печали.

Пеннивайз вылез из гнезда, измученный жаждой страха. Сил осталось совсем мало и он уже не мог быстро передвигаться. Даже догнать крысу получалось с трудом. Тело совсем исхудало и казалось ещё более тощим, чем раньше. Единственное, что не подводило – обоняние. Он чуял как над его головой ходят десятки людей, испытывающих всю гамму эмоций, в которой попадались настолько сладкие, что приходилось затыкать нос.