Оно: всё впереди (СИ)

Яркий свет озарил всё вокруг. Пеннивайз невольно зажмурился, не в силах вынести его. Тело начало словно распадаться на миллионы атомов, растворяясь в нем и трансформируясь. Голод и боль, терзающие его, прошли, и, на их месте появилось хорошее самочувствие. Прилив сил заставил клоуна невольно улыбнуться, забыв, что произошло до этого момента. Ему показалось, что он лежит на диване в доме Миссис Харис. Где-то там с неудачниками ходит Беверли, занимаясь обычными делами. Рядом спит Морти, мирно сопя под звуки телевизора. Но в один миг всё прекратилось. Тело коснулось чего-то твёрдого и холодного. По ощущениям это напоминало бетонный пол канализации, который монстр уже успел хорошо изучить. Он рухнул на него, чувствуя, как боль возвращается, вместе с воспоминаниями. Нет, он не дома. Точнее, в своём другом доме. В том, что находится глубоко под землёй. Свет исчез, и всё вокруг окутали тьма и холод. Стало даже холоднее, чем раньше. Глаза клоуна открылись и вновь засияли янтарными огнями. В один миг он подскочил, поднимая корпус и крича, что есть мочи.

— МАТУРИ-И-И-И-ИН!!!- крик эхом разнесся по коллектору, утихая где-то в дали. Пеннивайз сидел на грязной поверхности, глубоко дыша и держась за горло, которое ещё несколько секунд назад ему сдавил Черепаха. Но боли не было. Совсем. Словно он только что поел и вновь полон сил.

Клоун медленно поднялся на трясущихся от столь резкого передвижения ногах и огляделся. Вроде бы ничего не изменилось. Всё тот же коллектор. Грязный, мокрый и воняющий плесенью. «И что это было?» спросил сам себя монстр, проводя рукой по лбу, как вдруг почувствовал на коже ткань. Быстро убрав руку он увидел, что на неё надета белая перчатка. «Какого?!» он посмотрел вниз и обнаружил, что находится в обличии клоуна. Тот же белый костюм, те же красные помпоны. Схватившись за волосы он обнаружил что те, словно залакированные торчат вверх, закручиваясь на концах. От столь неожиданного перевоплощения он вновь рухнул на землю, пытаясь отползти от самого себя.

— Какого чёрта?! Что это за шутки, ты, мерзкое отродье!