Оно: всё впереди (СИ)

В доме номер 56 свет горел только в комнате Бена. Он быстро строчил рифмы на бумаге, строки которых были посвящены в основном Беверли Марш. Конечно, он бы никогда не показал ей свои стихи, но пока никто не видит, можно было насладиться ими в полной мере.

Не так далеко, на пересечении центральной, в церкви, на коленях сидел Стен. Он молился. Не о чём-то конкретном. Просто благодарил бога за то, что он жив. Кроме него в церкви больше никого не было, и мальчик мог в полный голос читать любую молитву. Это было не обязательно, но в мертвой тишине большого зала, ему казалось, что он словно воссоединился с господом.

А за пределами города, на небольшом холме, в небольшой овечьей ферме на крыше амбара лежал Майк. Он просто лежал, думая обо всем, что с ним приключилось. «Словно второстепенное звено», — думал про себя неудачник. Он знал, что не является душой компании, но тем не менее, мысли о том, что однажды остальным надоест с ним возиться, пугали мальчика. Майк не имел близких друзей до этого года. И к сожалению такие мысли он мог сказать лишь сам себе. В глубокую темную ночь, когда никто не услышит его тихие всхлипы.

А в небольшом мотеле на окраине, за письменным столом, скрючившись в три погибели, сидела Фостер и строчила в своём блокноте. Только вот, она не делала записи, а рисовала. Небольшое увлечение, которое она никому не показывала и только при тусклом свете лампы, наедине с собой, она могла раскрыть своё творчество. На выцветшей бумаге были карандашные наброски человеческого лица. Пухлые губы, ярко выраженные скулы, немного растрепанные и спадающие на высокий лоб волосы, косой взгляд. Не сложно догадаться, чей портрет она рисовала.

В доме, некогда принадлежащем Миссис Харис, тоже горел свет. Беверли лежала на своей кровати, накрытая одеялом и готовая ко сну. На краю сидел Пеннивайз, нервно сминая уголок своей майки.

— Значит... ты уезжаешь? — тихо спросила девочка.

— Всего на пару дней. Я надеюсь, тебя можно оставить одну в доме? Ну, то есть, я не силён в делах касательно того, как обращаться с детьми и всем этим, так что...

— Не волнуйся, — остановила поток льющейся из уст клоуна информации Марш. — Пару дней я переживу. А как же ты? Ведь... ты никогда не уезжал из Дерри.

— Эй, мне тысячи лет, — гордо шмыгнул носом тот. — Я видел такие миры, которые ты даже представить не можешь. Что мне какой-то Чикаго?

— Ну... не знаю, — пожала неудачница плечами. — Еды мне оставь.