Оно: всё впереди (СИ)

Пеннивайз посмотрел на него так, словно его только что оскорбили до глубины души.

— Сделал ли я что-то? – не без иронии переспросил он.

FLASH BACK

Часы над камином показывали полпервого ночи. Монстр дрых на диване, на этот раз не забыв выключить телевизор. Всё-таки экономия света стала для него в приоритете. Ведь, всё в человеческом мире стоит денег, которых он больше не мог лишиться. Дождь барабанил по крыше, словно создавая некий ритм, под который можно было бы танцевать твист где-нибудь в ночном переулке. Клоуну же это скорее всего напомнило бы сериал «Танцующие под дождем» который он, благодаря Миссис Харис, очень сильно любил и если не посмотрел хотя бы одну серию перед сном, то всю ночь ворочался на диване.

И вот, когда его ненасытное ЭГО получило новую дозу впечатлений от сериала, он мирно сопел, дожидаясь его любимого дня недели – вторника. Который, как казалось тогда, должен был быть очень даже перспективным. Должен был быть...

— Пеннивайз. – холодная рука коснулась оголенной шеи монстра.

Он привык, что Марш будит его среди ночи, и в голове уже сложилась картина, как лунатик-заика снова обхаживает их дом по всем углам.

— А...что? Билл опять ходит во сне? – лениво повернулся он к девочке, как вдруг в нос ударил непонятный запах какой-то человеческой усталости и плохого самочувствия. Он уже чувствовал его вечером, когда Марш вернулась домой.

— Мне плохо... – прохрипела неудачница, сжимая руками своё подрагивающее тельце.

— Если решила откосить от школы, то не выйдет...иди спать.

— Я серьезно. Меня тошнит, Пеннивайз. -жалобно проскулила она, но сердце клоуна не дрогнуло.

— Меня тоже. От жизни. Так что, мы оба плохо себя чувствуем. – с этими словами он развернулся лицом к спинке дивана, давая девочке понять, что делать ей тут больше нечего.

Он успел вырубиться даже раньше, чем она ушла, настолько монстр хотел спать. Но сон не продлился долго. Уже через пару часов, когда время шло к половине третьего ночи, в нос ударил уж совсем отвратительный запах. Он был сравним с запахом страха заболевшего животного, которое медленно умирало. Такой страх вовсе не был вкусным, а как раз наоборот, имел отвратительный оттенок.