Оно: всё впереди (СИ)

— Нет, совсем нет. – у Марш даже не было сил спросить, каким волшебным способом он смог определить температуру лишь одним прикосновением.— Мне очень холодно. У меня озноб.

— Ты же тёплая. Как тебе может быть холодно?? – не понимал клоун.

Раньше он не сталкивался болезнями напрямую. Больные дети не играют у коллектора, а потому монстр не мог с ними пересекаться. Тем более, что болезнь источала крайне неприятный запах сама по себе. Пребывая в раздумьях, он не заметил, как Марш снова тихо заплакала. Это было не потому, что ей грустно или страшно. Просто у неё такая реакция организма. Слабость и озноб дают о себе знать и заставляют сжиматься в комочек и плакать, как годовалый ребёнок.

— Так. Стоп. Беверли, никаких слез, я серьезно! Не надо плакать! – начал паниковать Пеннивайз, ведь в успокоении детей он был просто «здравствуй, дерево».

— Мне так холодно... – скулила девочка, игнорируя его слова.

Клоун прижал руки к груди, боясь дотронуться до дрожащего тельца и сделать ещё хуже. Он не понимал, как ей помочь и по каким принципам вообще протекает болезнь у детей. А Беверли тихонько плакала. Оно и понятно, когда у тебя высокая температура, разум затуманивается. Мысли сбиваются в кучу, и ты начинаешь мельком видеть какие-то полусны, вспоминать моменты из прошлого или звать того, кого нет рядом. А если ты ещё и ребёнок, то тут всё намного сложнее. Ты не знаешь, как о себе позаботиться, и это вгоняет в ещё больший ступор. А болезнь у Марш всегда проходила очень тяжело, хоть и очень редко. Примерно раз в пару лет, если говорить о чём-то серьезном, а не о банальном насморке.

— Позови маму... – жалобно попросила девочка. — Она знает, что делать.

— Ч-что? Какую...Беверли, тут нет твоей мамы. Здесь только я. Пеннивайз.

— Пожалуйста...я очень хочу к маме. Позови её. – неудачница с трудом привстала и сжав слабыми пальцами футболку клоуна, облокотилась на него, уперевшись головой в худой живот. — Мне плохо...я хочу к маме...