ОНО

Мама не закричала. Бев слышала, как она открыла кран — и полилась вода. Затем послышались негромкие плески и знакомые булькающие звуки. Слышно было, как мама чистила зубы, а немного погодя пружины супружеской кровати снова заскрипели: мама легла спать.

Через пять минут отец захрапел.

Беверли сковал зловещий страх. Он сдавил ей горло. Она не решилась повернуться на правый бок, на котором обычно засыпала: боялась, что появится что-нибудь страшное. Бев лежала на спине, стараясь не шелохнуться, и смотрела в нависший над ней потолок. Через некоторое время она забылась беспокойным сном.

3

Беверли всегда просыпалась, когда в спальне родителей звонил будильник. Надо было поторапливаться: как только будильник начинал звенеть, отец обычно его выключал. Пока отец делал свои дела в ванной, Беверли быстро одевалась. Она задержалась ненадолго у зеркала (в последнее время это стало у нее ритуалом) и посмотрела, не выросла ли за ночь грудь. В конце прошлого года у нее стали расти груди. Поначалу было немного больно, но потом боль прошла. Груди были еще очень маленькие — не больше маленьких яблок, но они появились, они росли. Что и говорить, скоро кончится детство, а там, глядишь, она станет женщиной.

Бев улыбнулась своему отражению, взбила волосы на затылке, расправила плечи, выпятив грудь. У нее вырвался детский смешок, и тут она вспомнила, как вчера вечером из раковины била фонтаном кровь. Смех тотчас оборвался.

Бев посмотрела на руку и увидела синяк, который наставил ей вчера отец: безобразное пятно между плечом и локтем.

Послышались бурный плеск и урчание воды, извергаемой из туалетного бачка.

Беверли быстро надела джинсы и спортивный свитер с эмблемой деррийской средней школы: она не хотела, чтобы отец опять на нее разозлился, не хотела даже привлекать к себе внимания. Затем, поскольку медлить было уже нельзя, она направилась в ванную. В коридоре она разминулась с отцом: он спешил в свою комнату одеваться. На нем болталась просторная синяя пижама. Отец пробурчал что-то, но она не разобрала слов, тем не менее ответила:

— Хорошо, папа.

На мгновение Бев застыла перед закрытой дверью, стараясь приготовиться к тому страшному, что, возможно, она увидит в ванной. «По крайней мере, сейчас светло», — подумала она, и ей стало легче при этой мысли. Не намного, но все же. Беверли взялась за дверную ручку, повернула ее и ступила за порог.

4

Этим утром Беверли не пришлось сидеть сложа руки. Она приготовила и подала отцу завтрак: яичницу, апельсиновый сок и любимые отцовские гренки (гренками, правда, их трудно было назвать, ломтики хлеба просто подогревались, но не поджаривались). Эл Марш сидел, забаррикадировавшись деррийской газетой «Ньюс», и уплетал кушанья одно за другим.

— А где бэкон?

— Бэкона нет, папа. Вчера доели.

— Сделай мне бутерброд с бифштексом.

— Не из чего… Почти ничего не осталось.

Газета зашуршала и сложилась. Эл пристально посмотрел на дочь своими синими глазами. Взгляд его был тяжелый.

— Что ты сказала? — тихо спросил он.

— Я сказала: сейчас, папа.

Взгляд его на мгновение задержался на ней, затем газета снова раскрылась, и Беверли поспешила к холодильнику доставать фарш.

Она тщательно приготовила ему пышный гамбургер. Эл принялся за него, не отрываясь от спортивной страницы, а Беверли стала собирать ему на работу еду: пару сэндвичей с ореховым маслом, большой кусок торта, который мать накануне принесла из ресторана, термос горячего кофе с огромным количеством сахара.

— Скажи матери: я велел навести чистоту в доме, — объявил отец, беря сумку с провизией. — Посмотри, не квартира, а свинарник какой-то. Черт побери! Весь день убираешь всякую грязь в больнице, приходишь домой, а тут как в хлеву. Приберись. Запомнила, Беверли?

— Хорошо, приберусь, папа.

Он поцеловал ее в щеку, грубо обнял на прощание и вышел. Как обычно, Беверли направилась в свою комнату и стала смотреть в окно, провожая отца взглядом. Когда отец завернул за угол, она, как всегда, почувствовала в душе облегчение… и тотчас вознегодовала на себя.

Бев помыла посуду, потом взяла книгу и вышла на улицу почитать на ступеньках крыльца. Из соседнего дома показался Ларс Тараминиус с длинными белокурыми волосами, которые, казалось, излучали свет. Он показал Беверли свой новый грузовик и ссадины на коленях. Но тут ее окликнула мама.

Они сменили постельное белье, помыли полы, натерли воском линолеум в кухне. Мама вымыла пол в ванной, за что Беверли была ей бесконечно благодарна. Эльфрида Марш была невысокого роста, с седеющими волосами и мрачным взглядом. Морщины на ее лице говорили о том, что ее жизнь не усыпана розами и что Эльфрида не ждет от ближайшего будущего ничего хорошего.

— Ты не помоешь окна в гостиной? Хорошо, Беверли? — попросила она, вернувшись на кухню. Она успела переодеться и была в форме официантки. — Я должна сегодня поехать в Бангор в больницу Святого Иакова навестить Черил Таррент. Вчера вечером она сломала ногу.

— Хорошо, помою, — ответила Беверли. — А что случилось с миссис Таррент? Упала, что ли?

Черил Таррент работала с Эльфридой в одном ресторане.