Оноре де Бальзак. Его жизнь и литературная деятельность

Но, как только разорение стало очевидным, первой мыслью его было снова взяться за перо. Он нанял себе маленькую комнатку на улице Турнон, перевез туда сохранившуюся после продажи часть мебели и мужественно приготовился вести жизнь бедного труженика.

– Что вы намерены теперь делать, друг мой? – с соболезнованием спрашивал его известный в то время публицист, покровитель молодых талантов, издатель «Фигаро» Делятуш.

– Что делать? Конечно, писать! – отвечал Бальзак. – Писать не для славы, а для уплаты моих долгов!

Верное представление о том, какую жизнь приходилось в это время вести романисту, дает нам он сам в одном из писем к сестре. Лаура Сюрвиль жила в это время в Версале, и там же поселилась вся семья Бальзака, продав свое имение в Вальпаризи. Эта семья по-прежнему не одобрительно относилась к его литературной деятельности и сердилась, что он редко приезжает, редко дает о себе знать, ведет какую-то странно-отшельническую жизнь. Лаура передала брату эти жалобы родителей, и вот что он пишет ей в ответ:

«Твое письмо заставило меня провести два отвратительных дня и две отвратительные ночи. Я сочинял по пунктам свое оправдание вроде мемуара Мирабо против отца, и эта работа увлекала меня; но я не могу написать ее: мне некогда – пойми это, сестра. Притом же я вовсе не считаю себя виноватым. Меня упрекают, что я роскошно отделал свою комнату; но вся мебель была приобретена мною до катастрофы! После нее я ровно ничего не купил! Голубая ситцевая обивка, о которой так много толкуют, была в моей комнате в типографии. Мы с Делятушем собственными руками приколотили ее поверх обоев, которые необходимо было переменить. Книги – это мои рабочие инструменты, я не могу продавать их. Тот вкус, с которым у меня убрана комната, нельзя купить за деньги (к несчастью для богачей), и я так мало дорожу всеми своими вещами, что если кто-нибудь из моих кредиторов вздумает засадить меня в Сан-Пелажи (долговая тюрьма), я буду очень рад, там мне не придется тратиться на жизнь; что же касается затворничества, то никакое тюремное заключение не может быть строже того затворничества, в которое я сам себя засадил ради работы. Лишняя почтовая марка, омнибус – это роскошь, которую я не могу часто позволять себе; я никуда не хожу, чтобы не изнашивать платье. Понятно ли это? Не заставляйте же меня делать поездки, ходить в гости, – это для меня невозможно! Не забывайте, что мое единственное богатство – это мой труд, что у меня нет денег на самые пустяшные расходы. Если бы вы вспомнили, как много мне приходится писать поневоле, вы не требовали бы от меня писем. Писать, когда мозг утомлен и душа измучена! Такие письма только огорчат вас. К чему они? Разве вы не понимаете, что, прежде чем приниматься за работу, я часто должен еще написать 7 или 8 ответов на деловые письма!»

Глава III

«Шуаны». – Бретань и замок Поммерелъ. – Первый литературный успех. – Власть денег. – Жорж Санд.

Первые романы Бальзака написаны под несомненным влиянием Вальтер Скотта; он и теперь продолжал искать себе сюжетов в истории. Случайно услышал он рассказ об одном драматическом происшествии, имевшем место в Бретани во время Великой французской революции, и решил немедленно воспользоваться им для нового романа. Все подробности драмы ясно рисовались в его воображении, но он чувствовал, что для ее воспроизведения ему необходимо изучить местность, в которой она происходила, лично познакомиться с Бретанью и ее обитателями. К счастью, он вспомнил, что недалеко от маленького городка Фужер находилось поместье знакомого его семьи, генерала де Поммереля. Он откровенно описал ему свое положение и просил у него приюта дней на 20. Генерал отвечал ему любезным приглашением, и Бальзак поспешил в Бретань.

Появление молодого парижанина среди однообразной, уединенной жизни провинциальных помещиков было для них целым событием. Пятьдесят лет спустя г-жа Поммерель еще помнила своего оригинального гостя, и вот как она его описывала: