Оноре де Бальзак

Пока же едва продвигается «Кромвель» – тени авторов великих трагедий лишают Оноре сна. Сумеет ли он быть равным им или удастся их превзойти? И делится с Лорой: «Кребийон успокаивает меня, Вольтер – приводит в ужас, Корнель – восхищает, Расин – заставляет бросить перо». Его приводит в отчаяние мысль, что «великий Расин два года доводил до блеска свою „Федру“». Тем не менее во что бы то ни стало необходимо проторить собственную дорогу, и в том же письме он шутливо обрисовывает ситуацию: «В голове одного юноши, живущего в моем квартале, на четвертом этаже дома номер девять по улице Ледигьер, разгорелся пожар. Полтора месяца пожарные пытаются справиться с огнем, ничего не выходит. Молодой человек страстно увлекся хорошенькой девушкой, которую совсем не знает. Ее зовут Слава». В ноябре 1819 года Бальзак высылает сестре подробный план пьесы, которую не считает неудачей, вот только александрийский стих ускользает от него, и творение его тяжело, неуклюже, условно и в высшей степени банально. Предчувствуя поражение, Бернар-Франсуа с горечью пишет Лоре: «Тот, на кого я более других рассчитывал, за несколько лет почти полностью растратил все сокровища, отпущенные ему природой, и этого я более всего опасался. А все потому, что меня не послушали: он должен был идти по утомительной, усыпанной терниями дороге, ведущей к успеху, а ему все потакали. Вместо того чтобы пробиваться и стать старшим клерком – работа тяжелая и сложная, которая ему не подошла, он увлекся пьесами, именами актеров и актрис… Мне же мучительно видеть, что сын моих старинных приятелей в семнадцать лет уже старший клерк в одной большой конторе… О, как я несчастен, как жестоко наказан, и мне есть в чем упрекать себя в своем отношении к тому, чье будущее виделось мне столь блестящим!»

Госпожа Бальзак, напротив, была отчасти горда тем, что сын разродился пьесой в пяти актах, да еще в стихах, и, получив от Оноре рукопись, старательно переписала ее каллиграфическим почерком. Лора же подшучивала над предполагаемым увлечением брата «девушкой с третьего этажа». Тот протестовал: сестра принимает его за «Адониса», тогда как он всего лишь «китайский болванчик», для которого предназначены не постели, а только камины. Впрочем, похоже, Лора сама увлечена Эженом Сюрвилем, о котором то и дело проговаривается в письмах. Она уверяет, что все не так, но брат мало ей верит: как и все молодые девушки, его сестра мечтает о замужестве. Лора и не помышляла о браке по любви, что в те времена считалось излишеством, но счастливой можно быть и с человеком, выйдя за него, следуя доводам рассудка, питая к нему уважение, испытывая определенное влечение, чувствуя схожесть характеров. Время от времени Бальзаки вывозили дочерей на бал в Со, где собирались «сливки» местного общества. Без сомнения, за ними ухаживал Эжен Сюрвиль. Но простой инженер не мог рассматриваться в качестве возможного жениха, родители рассчитывали на более выгодную партию. Осуждая буржуазные предрассудки, в этом вопросе Оноре был полностью согласен с ними.

Порой, изнуренный бесконечными исправлениями своего «Кромвеля», он спешит удрать из Парижа, едет в Иль-Адам в долине Уазы к другу отца Луи-Филиппу де Вилле-ля-Фэ. Бывший священник после революции расстался с сутаной и с тех пор весело жил «во грехе» с женщиной, которая вела его дом и царила в его постели. Де Вилле любезно принимал молодого человека, допускал в свою богатую библиотеку и с удовольствием обсуждал с ним труды Бюффона, которым восхищался, а гость – едва знал. В этом доме 12 мая 1820 года Оноре получил письмо от Лоры, где сестра сообщала о ее скорой свадьбе с Эженом Сюрвилем и просила быть в Париже 17 мая, чтобы присутствовать при подписании брачного контракта у господина Пассе, а в четверг утром – в церкви Сен-Мерри. По правде говоря, Сюрвиль довольно долго колебался, не зная, кого выбрать – Лору или Лоранс, пока не отдал предпочтение старшей. Почти столь же долго Бальзаки не могли решиться отдать дочь за человека, вовсе не знатного, с весьма скромными доходами. Жениху исполнилось тридцать, он был внебрачным сыном провинциальной, лишенной таланта актрисы, Катрин Аллен, которая дебютировала под псевдонимом Сюрвиль. Отец, Огюст Миди де ля Гренере, умер, так и не признав официально этого ребенка, но обязал брата назначить мадемуазель Аллен ренту в тысячу двести ливров. Под именем Сюрвиль молодой человек поступил в Политехническую школу, затем в Императорскую школу по строительству мостов и дорог.