Онтология лжи

Эхо-эффект творения, слышимый человеком благодаря особому устройству его слуха, накладывается на прямой голос Бога и забивает этот голос. Именно благодаря роковому избытку слуха в его шумовой завесе человеку является мир. Как же различить в нем истинное творящее слово, обладая странной способностью считывать мираж и зачем-то ведать «неведомое Богу»? Во всякой религии есть труднейшая задача, формулируемая следующим образом: как отличить просветление от наваждения? Наилучшим выходом была бы недоступность квазипространства лжи — неслышимость эхо-эффекта творения. Но человек, увы, лишен этой общей благодати Бытия и потому имеет особую судьбу. Человек есть существо способное ко лжи, его пути проложены через сферу удвоения сущего, через рефлексию. В период всеобщего увлечения кибернетикой Тьюринг предложил простой критерий отличия человека от машины — способность солгать. Не могут солгать зверь, Бог, машина. Но не человек. Только он один есть тот, кому ложь непосредственно видима, и, более того, тот, для кого непосредственно-видимое (явление, видимость) есть ложь. Собственно, гениальность хода, предпринятого Тьюрингом, заключалась в отождествлении двух вопросов: «Может ли машина мыслить?» и «Может ли машина солгать?» — поскольку мышление, если речь идет о человеческом мышлении, а не об «ином возможном разуме», говоря словами Канта, есть самовозрастающая ложь, сконцентрированная до состояния субъекта — обмен обманом. Гераклит утверждал, что душе присущ самовозрастающий Логос, но сама-то душа присуща самовозрастающей лжи, ложь как реальность осаждается из этого процесса самовозрастания, трансляции и усиления эхо-эффекта творение. Дистрибуция лжи между соучастниками рефлексии порождает специфическую среду, в которой происходит размножение миражей. С какой-нибудь третьей точки можно, видимо, наблюдать мультипликацию химер, возвращение лжи назад из отброшенности, ее просачивание в суставы замысла, в причинные цепи.

Полость сознания представлен а как сложная вышивка на пред-находимой канве свидетельствования о несовершенстве. ₍ Топика сферы отбрасывания лучше всего моделируется понятием «испорченный телефон» — пространство, в котором любой сигнал испытывает превратность неминуемого и множественного искажения. В этом смысле «испорченный телефон» абсолютно предшествует нормальному телефону как технически воплощенному устройству дальнослышания (что с редким изяществом демонстрирует А. Ронелл[34]). Сфера болтовни, сплетен представляет собой не только колыбель рефлексии, но и поле битвы между устройствами, поглощающими ложь в качестве своей подкормки (утилизаторами лжи, людьми), и самой ложью, рекрутирующей себе пригодных носителей и утилизирующей их.

Итак, «в начале было Слово» (Ин. 1,1). Оно исчерпывающим образом заключает в себе замысел творения. Гулким эхом понеслось это единственное миросодержащее слово по бесконечной сети «испорченного телефона». Его реверберации множатся и по сей день, несмотря на то, что само оно уже явлено и воплощено. Постулат о человеческой коммуникации (или о так называемой интерсубъективности) как встроенном генераторе искажений позволяет понять факт достаточности одного-единственного слова: все прочие слова, складывающиеся в языки, речи и вообще тексты, объяснимы только через эхо-эффект этого изначального слова творения, заметавшегося в ловушке «испорченного телефона», через нерасслышанность и бесконечные переспрашивания.

Отсюда начинается культурогенная роль лжи, ее замысловатые челночные движения, сшивающие ткань социальности и индивидуальной психики. Но и космология лжи здесь вовсе не заканчивается. Перемещение по измерениям «неведомого Богу», которое в зависимости от направления может именоваться полетом воображения или шагом рефлексии, в общем случае не сдвигает сущее со своих мест, пронизывает воображаемые оси мира без последствий для Плана Творения. Однако анизотропность самой рефлексивной среды (неоднородность мыслимого) распознаваема для разума человеческого типа — для Л-сознания. «Реальность» опознается по оказываемому ею сопротивлению — мы не случайно говорим о столкновении с реальностью. Наивысшая, эквибожественная скорость перемещения достижима для Л-сознания только в модусе «если бы да кабы», во внутримиражном скольжении чистого воображения. Для считывания самой отдаленной (от сущего) видимости[35] Л-сознанию не требуется усилий. Понятно, что результатом перемещения по химерному слою может быть только полихимеризация — занятие, излюбленное в детстве, но и в дальнейшем составляющее непременный, ежедневный тренаж лжеца. Многие едкие замечания Гегеля по поводу категории возможности имеют в виду именно эту склонность человеческого разума (Л-сознания) пребывать в своем Доме Бытия в свободном полете. Что же касается рефлексии, то ее развертывание происходит с трудом, медленными шагами, и каждый шаг связан с попыткой позиционного перемещения — вслепую, по степени сопротивления и противостояния рефлексия определяет объект.