Опаленная юность

Оркестранты-старшеклассники усердно дули в латаные-перелатанные трубы. Дирижер Кузя так размахивал руками, что, казалось, хочет вылететь из своей старенькой лыжной куртки.

Андрей не умел танцевать и со скучающим видом стоял недалеко от оркестра. От бряцающей меди литавр у него звенело в ушах, но он не уходил: неподалеку расположилась Лара, вокруг нее вертелись Надя и Нина.

Длинный вихрастый паренек пригласил Лару потанцевать.

— Благодарю вас, я не танцую, — томно проговорила она и тотчас же приняла приглашение Вовки Панова.

Панов был хороший спортсмен, лихой футболист, отчаянный задира; он пользовался у ребят авторитетом. Красивое лицо и нагловатая улыбка придавали Вовке вид светского баловня, которому море по колено. Он пользовался успехом у девушек, и это кружило ему голову.

Танцевал Панов замечательно и был награжден вместе со своей партнершей аплодисментами. Потом они танцевали фокстрот, танго, краковяк. Лара раскраснелась. Вовка шептал ей что-то на ухо, и она улыбалась радостно и чуть лукаво.

Андрей наблюдал за танцующими, злился и не знал, что предпринять. Он решил, что в этот вечер непременно поговорит с Ларой. Это можно было сделать во время танго — танец самый легкий: два шага прямо, два вбок. Но, видя успехи Панова, Андрей растерялся.

Оркестр играл уже третье танго, а проклятый Вовка и не думал отходить от Лары. Томясь, Андрей разглядывал танцующих. Кружились пары, в воздухе плавали ленты серпантина, какие-то девчонки с косичками, смеясь, разбрасывали пригоршни конфетти. Вот они обсыпали самого Сергея Дмитриевича Хабарова. Грозный директор расплылся в улыбке. Сверкнув очками и лысиной, он с молодым задором закружил в вальсе учительницу русского языка Афанасьеву.

Прошел с группой юношей и девушек физик Иван Павлович, всеобщий любимец. Откуда-то выскочил длинный Ника в цилиндре и смокинге из крашеной марли. Широкая «расейская» улыбка на его лице явно не гармонировала со столь «изысканным» костюмом.

Проковылял ветхий, сгорбленный старичок с лисьей физиономией и козлиной бородкой. Он натужно покашливал и дрожал, как малярик. Кто скрывается за этой маской? Ника подмигнул Кузе, и, когда старичок, подпрыгивая и подтягивая ногу, проходил мимо оркестра, Кузя что есть силы дунул ему в ухо из трубы. Оглохший старичок подскочил на метр, вырвал у Кузи инструмент и с силой швырнул его через весь зал в угол, как пустое ведро.

Оркестранты захохотали. Кузя, догадавшись, что перед ним первый силач класса Валька Бобров, угодливо сдернул шутовской колпак и поклонился. Старичок успокоился, но тут его доконал вездесущий Ника. Он ловко схватил старика за козлиную бородку и, оторвав ее напрочь, ринулся в толпу, оставляя по пути клочья своего кисейного обмундирования.

— Андрюша, добрый вечер!

Андрей вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла раскрасневшаяся Лара.

— Пригласи же меня танцевать, дикарь ты этакий!

— Да я очень плохо танцую… — задохнулся от волнения Андрей, — не умею…

Прошли два круга. Андрей, багровый, как вишня, не успевал извиняться за свою неловкость.

Когда они медленно проплывали мимо удивленного Вовки, тот презрительно сморщился и сказал Кузе:

— Нашла с кем танцевать! Он ей все ноги оттопчет.

Лара остановилась:

— Да, Андрейка, тебе придется подучиться.

Андрей, переминаясь с ноги на ногу, смотрел в пол.

Вовка взял Лару за руку:

— Потанцуем, дорогая. Я вижу, тебя замучил сей субъект.

— Она танцует со мной, — послышался звучный голос позади. — Если не вышло с одним братом, выйдет с другим.

Все оглянулись. Щеголеватый командир вытянулся, щелкнул каблуками.

— Разрешите представиться: старший лейтенант Курганов.

— Вы? — ахнула Лара, узнав лесного охотника. — Брат Андрея?

— Так точно.

Борис увлек Лару в круг. Ошеломленный Вовка полез пятерней в затылок, недоуменно огляделся и скрылся в гуще танцующих.

Наконец отгремел вальс, и его сменило медленное танго.

Борис и Лара подошли к Андрею. Борис, улыбаясь, сказал:

— Теперь, Ларочка, потанцуйте с моим застенчивым братишкой и вообще возьмите над ним шефство.

Комсомольское собрание началось ровно в семь. Секретарь комитета, десятиклассник Василенко, позвонил в колокольчик и глуховато проговорил:

— На повестке дня один вопрос — состояние дисциплины в нашей школе.

Андрей опоздал — оформлял стенгазету. Выписывая кудрявые буквы заголовков, он думал о Ларе и совершенно забыл, что после уроков собрание. Вспомнив об этом, он бросил кисточку и стремглав помчался в химический кабинет.

Здесь было уже людно и шумно. Обсуждалось персональное дело комсомольца Захарова, который подрался с одноклассником. Сам обвиняемый, Ленька Захаров, большеголовый толстый юноша в роговых очках, стоял у стола президиума и что-то невнятно бубнил. Андрей пробрался вперед и прислушался.

— Твои объяснения, Захаров, никого не удовлетворяют. Я предлагаю, товарищи, исключить его из комсомола! — выкрикнула Тоня Бахарева, член бюро.

— Верно!

— За такое стоит.

— Правильно!