Опаленная юность

Я ответила на все вопросы Ониловой. По просьбе полковника Захарова перечислила возможные причины задержек при стрельбе и способы их устранения. Волновалась, конечно, сильно. Отвечала — и все на Нину поглядывала: правильно ли говорю? По лицу ее видела — все в порядке.

— Добро, — сказал Захаров, хитро улыбаясь. — Теперь последний вопрос. Где у чапаевского пулемета находятся «щечки»?

Я потупилась. Догадаться, что имел в виду Захаров, было нетрудно: «щечек» у пулемета нет, есть боковые задвижки у стенок короба. «Щечками» назвал их Петька в кинокартине «Чапаев», обучая Анку пулеметному делу. Все это я сразу сообразила, а вот сказать вслух никак не могла, застеснялась.

— Нет такого вопроса в Уставе, товарищ полковник. Не могу на него ответить...

— Нет — так нет, — дружелюбно сказал Захаров. — Походишь пока с санитарной сумкой. А за принципиальность уважаю... Ну ладно. Ты сама-то, Нина, сможешь с завязанными глазами пулемет разобрать? — спросил он у Ониловой.

— Дома, в своем дзоте, за тридцать — сорок секунд управляюсь.

— У нас ты в гостях, даю на это минуту.

Онилова блестяще справилась с заданием. Потом Захаров предложил Кожевникову объявить перерыв.

Бойцы и командиры уселись на расстеленных плащ-палатках и с удовольствием закурили.

Закурила и Нина. Я косо посмотрела на нее.

— Не сердись, подружка, — подмигнула она. — Вот откроют союзники второй фронт — сразу брошу. Правду говорю.

— А если мы разобьем фашистов, не дождавшись открытия второго фронта? Тогда как? — спросил Захаров.

— Тогда так... Выкурю напоследок две папиросы кряду. Одну от радости — завоевали Победу. Вторую — от тоски, что многие мои боевые друзья не дожили до того счастливого дня... [51]

С передовой послышались длинные очереди наших пулеметов. Захаров заторопился в свою землянку. К телефону. Собралась уходить и Нина. Я пошла проводить ее. Мы обнялись на прощание.

— Жди послезавтра! — уже издали крикнула Нина.

Я долго смотрела ей вслед. Как многие защитники Севастополя, я была влюблена в Нину — простую и веселую девушку, смелого и мужественного бойца. И еще втихомолку мечтала перевестись в часть, где служила Онилова, быть вторым номером в ее расчете...

В землянке комендантского взвода я застала полковника Захарова. Бойцы стояли навытяжку. Я тоже замерла у входа. Возле стола нервно переминался с ноги на ногу первый номер расчета, у которого не оказалось запасного замка к пулемету.

Осторожно приподнявшись на носки, я увидела на столе грязную тряпку, а на ней ржавые запчасти и... замок.

— Я знал, что они у вас есть.

— Стыдно было показать, товарищ полковник, — отвечал красный как рак боец. — Забыл я про них. Положил в нишу еще осенью — и забыл.

Ничего себе — объяснил! Ух, и разозлилась я на растяпу!

Мера наказания, по-моему, была справедливая. Первого номера расчета разжаловали и отослали в стрелковую роту.

* * *

Нина Онилова сдержала слово. Она пришла к нам через день. И первым делом спросила:

— Как с запчастями к пулемету?

— Вот, товарищ инспектор, и замок и запчасти, — отрапортовал новый командир пулеметного расчета.

— Молодцы! Все в наилучшем виде. А это тебе, Зоя. От меня. Личный подарок. — Она передала мне обещанные замок и запчасти. — Теперь ты уже наполовину пулеметчик. — Потом вынула из нагрудного кармана несколько фиалок: — Это на счастье. А вот и еще обещанное — блокнот и общая тетрадь.

— Это зачем? — заинтересовались бойцы.

— Пусть записывает все, что видит. Я тоже дневник [52] завела. А когда победим, мы с Зоей расскажем людям о каждом из вас. И как из пулемета по врагам били, и как замки пулеметные с завязанными глазами собирали, и как на передовую просились, обивая пороги у начальства... Кстати, Зоя, пошли к командиру полка. Может, он сегодня добрее окажется?

По пути я не удержалась и приоткрыла блокнот. На первом листке Нина аккуратными печатными буквами написала:

Не надо думать о смерти, тогда легко бороться. Надо обязательно понять, во имя чего ты жертвуешь своей молодой жизнью. Если для красивого подвига и славы — это плохо. Только тот подвиг красив, который совершается для Родины и народа. Думай всегда о том, что ты борешься за свою Родину, и тебе будет очень легко, подвиг и слава сами придут к тебе.

Захаров встретил нас с улыбкой:

— Ну, если через день такие делегации ходить будут, то лучше сразу отпустить Медведеву в пулеметную роту. Скоро Восьмое марта — будет ей к женскому дню подарок. И ты, Нина, обязательно приходи в праздник. Чаем угостим с вишневым вареньем. Да не из алюминиевой кружки, а из настоящей чашечки с блюдечком.

— Приду, товарищ полковник! — весело ответила Онилова. — Надо же Зою проведать...

Восьмого марта на передовой было спокойно. Но в полковой землянке послышался тревожный звонок. Дежурный снял трубку.

— Вчера вечером Нину тяжело ранило. Она скончалась в госпитале, — послышалось в трубке после обычного обмена паролями.

— Ты о ком? — не понял дежурный.

— Онилову, говорю, вчера ранило. Скончалась...

— Нина! Мы ее ждем. И подарки уже приготовили...

— Мы тоже приготовили... Да вручить не пришлось... [53]