Опаленные крылья любви

Машина тронулась, Умар стал ждать, когда заговорит министр, но тот молчал. Машина, проехав через весь город, вырвалась на широкую трассу и понеслась по ней на большой скорости. Через час показалось Чардарьинское водохранилище. Проехав вдоль него, они проскочили поселок Чардара и выехали к реке Сырдарья. Всю дорогу Умар ломал голову, куда и зачем везет его министр, но тот упорно молчал. Вдали показались роскошные дачи…

Министр попросил водителя остановить машину, вышел из нее, вслед за ним вышел и Умар. Но и сейчас Байбагулов не торопился начинать разговор. Он окинул взглядом окрестности. Хлопковые поля тянулись до самой синей полоски, где, казалось, усталое небо припадало к земле. Арыки с медленно переливающейся мутной водой перерезали поля на ровные четырехугольники. И на всем пространстве, куда доставал глаз, маячили в солнечных лучах серые силуэты крестьян. Здесь шла вечная борьба с солнцем и землею за кусок лепешки и глоток прохладной воды.

— Какая богатая и прекрасная наша земля! — задумчиво произнес министр. — Не оружие нам с тобой в руках держать, а обыкновенный кетмень.

Он повернулся к Умару.

— Пошли, немного пройдемся. Я хочу с тобой поговорить.

Они прошли несколько десятков шагов. Министр остановился, повернулся к Умару.

— Нас пригласил на шашлык замгенпрокурора республики. Думаю, ты уже понял подлинную причину приглашения… Вижу, что это тебе не по душе. Но тебе пора понять, что ты уже не рядовой служака. Было время, когда ты водил солдат в атаку, ел с ними кашу из одного котелка, но сейчас у тебя другая должность, где этого уже не требуется. В отдельных вопросах ты должен быть дипломатом, уметь понять происходящее и порою принимать решения, которые тебе не по душе. Посмотри со стороны на себя не как на рядового генерала с лампасами, а как на государственного чиновника — дипломата. Ты должен принимать разумное решение, если даже оно будет идти вразрез с твоими собственными взглядами. Вот, возьмем, к примеру, полковника Юсупова. Я знаю, что ты осуждаешь мое решение, и ты, как генерал, отвечающий и болеющий за боеготовность войск, прав, и я это высоко ценю. Но ты близорук. Да, я не оговорился. Ты упорно не хочешь видеть последствия снятия с должности Юсупова. Он, как военный человек, особой ценности собой не представляет, но за его спиной стоит сила, с которой нам с тобой не под силу бороться. Даже Гдлян и Иванов в горбачевские времена бессильны были что-либо сделать с кланом Юсуповых. А ты одним махом хотел снять его с должности. Да они нас с гобой быстрее снимут, чем мы его! Понял?

— Я вас, товарищ генерал-полковник, понял. Но поймет ли меня моя совесть?

— А ты не обращай на нее внимания. Порою для пользы дела тебе придется отступиться от нее и идти ей наперекор. По-другому нельзя. Я уже тебе говорил: должность у тебя такая.

— Я бы не хотел играть в темную игру со своей совестью.

Байбагулов усмехнулся.

— Если со своею совестью будешь идти напрямую, быстро шею свернешь. Кому от этого польза? Наша армия по-существу только рождается. Чтобы сделать ее боеспособной, нужно время. Мудрость людская подсказывает: «Выжидающего да постигнет осуществление надежд, а тому, кто торопится, достается лишь раскаяние», Я хочу, чтобы ты не торопился. Ты научился воевать крепко, доказательство этому твоя Золотая Звезда Героя. Теперь учись отличать ворона от орла. А что касается боеготовности нашей армии, нам с тобой грех жаловаться. Смотри, что творится в российской армии. Она буквально разваливается на глазах. Офицеры не получают жалования, солдаты на голодном пайке. По крайней мере этого у нас нет. Есть проблемы, но не такого масштаба, как у них.

Байбагулов замолчал, к ним приближалась правительственная машина. Когда она остановилась, из нее, радушно улыбаясь, вышел тучный замгенпрокурора республики Ибадов.

Наташа, лежа на диване, читала книгу. Неожиданно она почувствовала какую-то неясную тревогу. Отложив книгу, попыталась разобраться, что это значит. Прежде всего подумала об Умаре: «Может, с ним что-то случилось!» — и тут же позвонила ему на работу.

— Слушаю, — раздался его голос.

— Это я.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил он.

— Все нормально. Соскучилась, вот и позвонила.

— У меня совещание.

— Я поняла. Ты на обед приедешь?

— Да.

— Тогда буду ждать.

Она взяла книгу, попыталась снова читать, но ничего не вышло. Читала, а сама думала о другом, а о чем, сама не могла понять. «Может, с мамой что?» — подумала она и ей стало не по себе. В последнее время она очень тревожилась за мать, которая все чаще жаловалась на сердце. Она схватила трубку, набрала код Волгограда, позвонила матери. К телефону долго никто не подходил. Это ее встревожило, но тут раздался голос матери.

— Алло…

— Мама, это я. Здравствуй!

— Ты откуда звонишь?

— Из Ташкента.

— А что ты там делаешь?

— К Умару приехала.

— Кто он?

— Мама, я тебе про него рассказывала, он друг Володи.

— И давно ты у него?

— Больше полугода.

В трубке стало тихо, Наташа поняла, что мать обдумывает, почему она так долго задерживается здесь, и не ошиблась.

— И что это значит? — спросила мать.