Опаленные войной

Так, обойдя за три дня весь поселок, староста получил полную картину у кого и что именно следует искать. Следующий рейд по избам, проведенный комендантом с подачи старости, был уже более жестким. Он больше походил на облаву. Всем жителям посёлка в воскресенье было предписано оставаться в домах, ни в лес, ни в озеро не выезжать и не выходить. После этого. Разбившись на четыре команды, полицаи при поддержке финских солдат, на телегах запряженных лошадьми, со списками в руках, заезжали в каждый дом поселка и вывозили оттуда, колхозный инвентарь, зерно, картошку и овец. Их почему-то в пользу Красной армии не реквизировали. Видно, не было соответствующего приказа и они голодным стадом болтались три дня по поселку, пока их не разобрали жители. Теперь настала пора этим овцам послужить провиантом для финской армии. Финны вернули не только все колхозное, но и еще дополнительно изъяли и зерно, и картофель, прежде всего у тех, кто имел в родне красноармейцев и не успел эвакуироваться. Плачь и вой стояли по всему поселку, пока акция не закончилась. Того, кто пытался цепляться за имущество, приводили плетками в почтительное к властям состояние. Забрали они с собой и жену политрука Алексеева, вместе с малолетней дочерью. Дом заколотили досками, а их, посадив на телегу отвезли в Кяппесельгу, где стоял финский гарнизон. Больше в поселке их никто не видел. Потом прошел слух, что их определили в разные концентрационные лагеря.

Предателями не рождаются

Начались полевые работы. Сентябрь был теплым и овощи в полях стояли неубранные. Успели только рожь, ячмень, да горох скосить, картошку только начали копать, а морковь, свекла, турнепс, и брюква так и остались в колхозных полях. Пернонен со старостой назначали звеньевых и установили норму вывоза овощей в закрома. Пока норму не сделаешь, уходить домой было запрещено.

Для помощи в уборке полей из бывшего Медвежьегорска, переименованного финнами в Кархумяки, привезли два десятка молодых девушек. Это староста Пернонену насоветовал. «У коммунистов, – доказывал он, – если колхозники урожай убирать не успевают, то привлекают студентов и школьников. Наверняка в Кархумяки много есть безработного населения, вот и помогли бы нам. А то с такой рабочей силой мы тут до „белых мух“ не управимся».

Финскому капитану эта идея понравилась и он позвонил своему начальству. Вскоре приехал большой финский грузовик, покрытый брезентом, а в нем полный кузов русских девушек. Расселили их в трех домах. В том, что остался от Алексеевых и еще в двух, откуда все в эвакуацию выехали.

Через неделю, капитан разрешил им в воскресенье устроить баню и даже танцы под патефон организовал, и пластинки дал с финскими песнями. Пришел туда и Васька. Шюцкоровцы, разгоряченные самогоном, вовсю отплясывали с девчатами задорную финскую польку. С его хромотой, танцевать, как это делали они, у него не получалось. Зато одна из девушек согласилась, чтобы он ее до дома проводил.

– Пойдем со мной, – горячо шептала она, – а то Матти, черт старый, пристал. Пока танцевали, всю облапал, а на крыльцо вышли, так все щеки обслюнявил. Самому лет пятьдесят, наверное, чесноком воняет. «Каунис нейти. Ракос тютти1», – передразнила она его.

Когда, дошли до дома Алексеевых, где жила Нина, то с разговорами как-то незаметно, у него вдруг возникло желание обладать ею.

– Может, в баньку пойдем, посидим, холодно уже, – предложил он, – а то, у вас в избе твои же подружки и поговорить нам не дадут.

Дело молодое. Вскоре они уже вовсю целовались в неостывшей еще баньке. В этот же вечер Ваське посчастливилось и мужчиной стать. Домой он, крадучись, пришел только под утро: комендантский час все-таки. После сигнала отбоя, который подавали полицаи, звеня молотком по подвешеной рельсе, хождение в поселке запрещалось.

Утром мать едва растолкала его, чтоб на работу не опоздал. В течение дня распогодилось. Девушки убирали из-под плуга свеклу. Васька ездил на лошади и укладывал в телегу полные мешки, потом свозил их под навес. Разгрузив, очередную телегу, ему вдруг так захотелось передохнуть, что сил больше не было. Да и что могло случиться, если он минут пятнадцать посидит в холодке?

Очнулся он от ожегшего его удара плетью и отборного мата старосты.

– Это ты так работаешь на благо Великой Финляндии? – орал тот, охаживая Ваську плетью.

Плеть у старосты была особенная, не как у полицаев или финнов. Сделана она была из стального тросика в пол пальца толщиной с шариком на конце.

– Запорю ублюдок, саботаж развёл! Не дай Бог, план не выполнишь…

Клочья рубахи на спине Васьки были все в крови, когда он потерял от боли сознание. Очнулся он, от новой боли, которая возникала и постепенно стихала. Это Нина прикладывала к его исполосованной спине нарезанный ломтиками молодой картофель. Домой он ехал уже в сумерках, выполнив задание полностью. Возле дома его поджидал староста: «Не вздумай завтра опоздать».