Опаленные войной

На следующий день староста опять верхом явился в поле, уже с утра. Он собрал крестьян и бригаду девушек из Медгоры и объявил им: «С сегодняшнего дня звеньевым у вас будет Василий Грибанов. Передаю ему всю полноту власти, а если дневное задание по уборке не выполните, пороть его буду вместе с вами. Так что, Васька, старайся, да кнутом вразумляй нерадивых почаще».

Он захохотал, очевидно, довольный своим решением, а новоиспеченного звеньевого прошиб холодный пот. Вскоре Грибанов вошел в роль. Он вдруг ощутил, что от него реально зависит судьба людей. Когда ему кто-то начинал перечить, то получал от него дополнительные задания. Пацанов и девчат он мог уже огреть кнутом просто так, проходя мимо. А старшую из медвежьегорской группы, когда она назвала его держимордой, отхлестал кнутом при всех. Встречи с Ниной прекратились. Она высказала ему презренье из-за его новой должности.

«Ну, и черт с тобой!» – выругался в сердцах Васька, и вечером пригласил зайти к нему в баньку разбитную девицу Валю, лет двадцати пяти, из их же группы, с которой они время провели не без приятности.

Недели через две Грибанова уже назначили бригадиром, а эта должность уже оплачивалась. Получив в первый раз за месяц двадцать марок из рук коменданта, Василий долго разглядывал незнакомые на вид финские купюры, дивясь тому, что на одной из них были нарисованы голые люди.

Когда уборочная была закончена, староста подал коменданту Пернонену новую мысль. Девушек не нужно возвращать в Медвежьегорск в их семьи. Финляндия сейчас нуждается в рабочей силе. Финские парни все воюют против Советов, вот пусть советские девушки заменят их на хуторах. Пернонен позвонил начальству и вскоре большой грузовик увез девушек в сторону Йоэнсу. В тот день Грибанова комендант вызвал к себе и вручил ему десять финских марок. Парень стоял, растерянно разглядывая синие бумажки, а, присутствовавший при этом староста, одобрительно заулыбался,

– Бери, бери. Заслужил. Чем мне новая власть нравится, так это тем, что ценят они нужных людей. Это не при Советах.

Василий понял, что староста тоже получил вознаграждение и вовсе немалое.

Вскоре наступила зима. Староста сколотил бригады по заготовке леса. Финны пригнали десяток лошадей и крепкие сани для вывозки бревен. Каждый день жители поселка уходили на делянку на валку леса и возвращались затемно. Из поселка отлучаться можно было только с личного разрешения коменданта. Вот как-то в воскресенье, по морозцу финский патруль наткнулся на след, который уходил в лес и затем вернулся опять в поселок. Более детальное обследование показало, что в трех километрах от Ламбас-Ручья кто-то охотился. Были найдены две гильзы и птичьи перья. След в поселке затерялся. Староста вызвал Грибанова и сказал:

– Сроку тебе два дня. Чтоб этот охотник был у нас в комендатуре.

– Да, где я его возьму? – взмолился Васька.

– Плетки получишь! Не зли меня!

Ваську аж передернуло от воспоминаний об этом предмете.

Ему не нужно было дом за домом обходить всю деревню. Он всё прикинул сразу: «Охотников в поселке до войны всего было восемь. Двое в Красной армии. А семьи эвакуированы. В трёх домах одни бабы – эти не пойдут. Старик Игнатьев свое ружьё сдал, когда полицаи по домам имущество колхозное искали. Две семьи остается: Никоновы, да Гоккоевы. Проявят себя, никуда не денутся», – думал он и кружил у этих домов, внимательно приглядываясь и принюхиваясь ко всему. Заходить не хотел, чтоб не спугнуть. Рано утром второго дня, заметил он, наконец, как лохматый пес Гоккоевых по кличке Тарас, грызет замерзшую глухариную голову, очевидно, кем-то зарытую и добытую им из-под снега.

«Этот пёс на свою территорию других собак не пустит, да и они его тоже», – соображал Грибанов. – Значит, свои отходы от птицы Гоккоевы и закопали. Ружье их пацан Степка вряд ли дома держит, чтобы иметь возможность отбрехаться, не знаю, мол, откуда что взялось. Сам в дровянике, небось, ружьишко прячет.

Поспешать, однако, надо», – и Грибанов заторопился к старосте в дом.

– Вот это дело, – обрадовался тот, когда Васька изложил ему свои соображения, – на, вот, выпей. – Он налил ему полстакана самогона и дал лепешкой закусить.

Пошли в комендатуру. Комендант дал старосте в помощь четырех полицаев. Грибанов упал на колени и упросил, чтобы ему при обыске не присутствовать. Комендант согласился и выплатил ему двадцать марок. Через час полицаи приволокли в комендатуру избитого до полусмерти Степку и изъятую старую берданку с патронами. Подростка кинули связанного в сани и увезли в Кяппесельгу.