Опалённые

– Мы сделаем всё от нас зависящее. И ещё одно. Постарайся удерживать Алекса от попыток встреч с нами. Он слишком… искалечен в душе многолетним пребыванием тут, в СССР. Сейчас он почувствовал себя не в одиночестве и тянется к нам, к своим, к людям, которые ему близки по мыслям и делам. Но это опасно. Игра, которую он ведёт, привлекает к нему внимание важных в СССР персон. Да и тебе, красавица, нужно сократить до предела встречи с нами.

Коломенцева лишь отрицательно покачала головой, добавив к жесту слова:

– Не получится. Немного уменьшить число встреч – да. Сильно – невозможно. Скоро начнутся такие дела, по которым записками не проинструктируешь. Только живой разговор. Или телефонный.

– Тогда телефоны, – согласился жандарм. – Придётся иносказаниями выражаться. А то телефонистки на коммутаторах любят слушать чужие разговоры. И не всегда по своей инициативе.

– А то я с домашнего номера звонить стану! Да и вы легко можете составить график, на какой номер в какое время вам звонить.

– График я, конечно, составлю. Но всё равно лучше быть осторожными даже в таких делах. Не хочется вызвать подозрение из-за того, что какая-то любопытная телефонистка решила уши погреть. Пока не забыл! Со следующей группой должна прийти необычная посылка, заказанная Алексом. Ты слышала о её составе?

– Да. Это пригодится в будущем. Пули и взрывчатка иногда неуместны.

Тут Ставрогину возразить было сложно. Но заказ, который должен был быть передан – это, по его представлениям, было нечто совсем уж экзотическое. Различные яды, от довольно типичных до весьма редких. Хитроумные и очень компактные устройства, выталкивающие короткую иглу при помощи сжатого воздуха или посредством распрямляющейся пружины. Несколько одно- и двухзарядных малокалиберных пистолетов. замаскированных под совершенно безобидные предметы вроде зажигалок, ручек и портсигаров. Понимал ли он суть? Бесспорно. Сын его старого и увы покойного друга явно планировал вывести устранения врагов РОВС на совершенно новый уровень. И шансы на успешную реализацию таких вот покушений внушали. Да-с, внушали. А пока он лишь сказал.

– Посмотрим, Лариса, что принесут нам эти новинки в нашем нелёгком ремесле. Надеюсь, что мы сможем удержать под контролем джинна, выпущенного из кувшина.

– Об этом мы подумаем завтра…

Цитата из известного американского романа пришлась как нельзя более кстати, немного сняв повисшее напряжение. Теперь оба проводника воли РОВС могли продолжить разговор о деталях, ну а минут через двадцать-тридцать разойтись каждый по своим делам. А дел у них хватало.

* * *

Коллегия у Менжинского. Много я слышал про это явление, но не рассчитывал, что так скоро там окажусь. Конечно же не в качестве одного из докладчиков, это было бы чересчур. Зато в качестве сопровождающего главы ИНО, как оказалось, я уже вполне соответствую.

Каждой собаке в ОГПУ было известно о тяжелой болезни Председателя. Да и чем именно болеет Вячеслав Рудольфович также тайной не являлось. Сердце у него было ни к чёрту. Стоило помнить и про последствия того, что он в давние времена попал под колёса автомобиля. Даже самые оптимистично настроенные врачи не решили бы пообещать ему более трех, максимум пяти лет жизни. В действительности же многие из имеющих шансы занять его кресло спали и видели скорейшую смерть Менжинского, благо она и впрямь могла случиться в любой день.

Стоило ли удивляться, что почти все коллегии Председатель ОГПУ проводил у себя на квартире, приглашая туда тех, кому требовалось отдать важные распоряжения или выслушать доклады о проделанной работе. Эта коллегия исключением не стала.

Артузов, как глава ИНО, а нынче ещё и зампред, был на множестве подобных, а поэтому не преминул обрисовать мне общую картину и правила поведения.

– Вячеслав Рудольфович интеллектуал и сибарит, – наставлял меня глава Иностранного отдела за день перед коллегией. – Ненавидит отсутствие хороших манер и когда его пытаются перебивать.

– Тогда я объектом его ненависти точно не стану.

– И своеобразный юмор, которым ты, Алексей, отличаешься, ему тоже может не понравиться. Поэтому воздержись.

– Артур Христианович, я же туда как ваша тень иду. Безмолвная такая тень, теням вообще разговаривать не положено. Вы начальник отдела, вы и докладываете. Тем более тема слишком уж важная и опасная, чтобы о ней даже заикался какой-то нам начальник оперпункта.

Попытка поскромничать оказалась весьма кстати. Уже потому, что Артузов посмотрел на меня внимательно, да и заявил:

– Представление к званию начальника горотдела уже готовится. Скоро сменишь свои кубики на шпалу. Агент по особым поручениям у начальника отдела и зампреда ОГПУ со всего лишь четырьмя кубиками в петлицах – это не внушает уважения.

Я начал было, опираясь на трость, вставать, чтобы гаркнуть во всю глотку: «Служу трудовому народу!» Однако, повелительный жест Артузова заставил остаться на своём месте. Вопросительный взглядс моей стороны заставил начальство расщедриться на объяснение: