Опаловый соблазн

Там были записи исключительно личного характера: наброски планов, касавшихся дома и сада, и соображения по модернизации конюшни под руководством Хеймиша. Изабель уже собралась закрыть книжку, когда ее взгляд привлек карандашный рисунок.

На зарисовке она прижималась щекой к морде Самсона, а ниже была надпись, сделанная рукой Дариуса. Он обладал талантом художника, но ее вниманием завладело написанное.

«Божественный миг и столь мимолетный… Но оказаться в ее присутствии в такой откровенный момент, когда раскрылась нежность ее сердца и животное счастливо принимает ласки… Я покорен и порабощен. И сделаю все возможное, чтобы эта богиня оставалась на безопасном расстоянии».

— На безопасном расстоянии? — прошептала Изабель. — От Ричарда или от него самого?

Уши у Изабель горели от стыда, а руки дрожали, и она положила записную книжку на прежнее место. Изабель присвоила проблеск его чувств и лишила себя способности отрицать, что их положение в равной мере воздействует и на него.

Она встала из-за стола и ходила по комнате, пока наконец не вернулась к стене с полками и не вытащила наугад том по Индии.

— Ну давай же, — подстегнула она себя. — Грезы о нем никуда не приведут тебя. Читай и докажи, что ты больше, чем какая-то пустышка в юбке.

Она взяла его последние ученые записи по их новой теории и, пройдя к мягкому креслу у камина, села, поджав под себя ноги. В течение нескольких минут она восстановила нить их поиска и полностью сосредоточилась на тексте, чтобы найти следующий ключ для определения магических свойств камней.

Изабель делала свои заметки на полях его страниц, добавляя как можно вежливее свое мнение, что искать научный подход к оценке магии противоестественно, а лучше обратиться к религиозным текстам или найти праведного индуса, который поможет им.

Существует ли магическое заклинание, заставляющее камень светиться, как в детских сказках?

Это была странная мысль, но она овладела Изабель.

Изабель на самом деле не верила в идею, что любой предмет обладает силой. В этом она соглашалась с отцом Паскуалем.

Но она понимала, что страхи Дариуса связаны не с туманными религиозными верованиями в проклятые камни и священные булыжники, а со вполне реальными и опасными людьми, которые держатся за эти суеверия и готовы защищать их.

— Итак, если этого нет в книгах о природе камней и по геологии района… — Изабель вернулась к письменному столу, где Дариус оставил перевод отрывка из «Законов Ману». Открыв его на произвольной странице, она узнала, что, согласно древним индийским текстам, «женщина никогда не должна иметь права получать удовольствие; она никогда не должна желать отделить себя от мужа или отца, ибо таким отделением от них делает обе сети презираемыми».

Вся энергия, которую она приобрела, покинула ее, и Изабель опустилась на колени на ковер, чтобы осмыслить прочитанное.

Никакого желания, кроме мужского, заменяющего ее.

Это ключ к счастью или к аду? Середины здесь не видно. Изабель вздохнула. Будь то Англия или Индия, она обречена на несчастье. Унижение и позор, когда тебя сторонятся и остерегаются.

Стыд нахлынул на нее, хотя часть ее сопротивлялась, но внутренний голос оказался достаточно сильным и отчетливым, чтобы она вырвалась из моря жалости к себе.

Она не сделала ничего плохого.

День ее свадьбы и то первое насилие вернулись обратно потоком объективного оправдания.

Она не сделала ничего, чтобы заслужить подобное.

Начиная с того дня, Ричард систематически ломал ее волю изоляцией и наказаниями, вознаграждениями, насилием и злобным подсчетом причиненных убытков. Он проводил часы, нашептывая ей оскорбления и безбожные угрозы, пока она не начинала просить побить ее и на этом закончить. Ее душа съежилась, и самого неопределенного намека на изгнание из общества было достаточно, чтобы довести ее до истерики от ужаса, что ее публично выставят неудачницей и непокорной женой.

Чувство собственного достоинства диктовало ей страдать молча, и она старалась терпеть все, найти манеру поведения, которая удовлетворила бы супруга и соответствовала бы ее обязанностям.

Как долго она скользила вниз, в эту мрачную холодную дыру, пока не обрела силу воли?

Пока в тот день не вмешался Самсон…

Изабель встала с пола, оставив на ковре рукописные страницы, и, подойдя к окну, посмотрела в темноту. Ее приветствовало собственное отражение, и Изабель несколько секунд рассматривала ту женщину.

Там был знакомый ей призрак, как всегда бледный и с такими светлыми волосами, что они казались почти белыми. Однако глаза этого призрака вызывающе сверкали, а сама женщина была в простом, но красивом платье, ее щеки чуть округлились и слегка окрасились румянцем. В ней чувствовался характер.

Это Елена Дариуса. Она другая, когда не смотрит на себя.