Опаловый соблазн

— Уверен, ее исполнение было не таким уж плохим, — возразил Дариус. Он ровными рядами укладывал в коробку свои фигуры из слоновой кости и наслаждался ощущением легкой тоски по прошлому, в котором не было ни судьбоносных решений, ни жутких кошмаров. Слишком многое ему не хотелось бы вспоминать, поэтому день, проведенный со старым коллегой, казался желанным бальзамом для его нервной системы. — Как я помню, она была очень… увлечена.

— Торн, вы стали настоящим дипломатом! Моя дорогая Хэтти обладает многими достоинствами, но способность правильно взять хотя бы одну ногу не входит в их число. — Профессор Уоррен закрыл коробку и подвинул ее к Дариусу. — Я скучал по нашим постоянным играм.

— Вы были хорошим учителем.

— Пожалуй, так и есть, если мой студент научился играть лучше, чем когда-либо играл его наставник. — Пожилой человек поднял свою теплую оловянную кружку, наполненную подогретым вином, чтобы прогнать холод шотландского зимнего дня. — Я рад, что столкнулся с вами в Эдинбурге. Но это так далеко от Оксфорда! Я ожидал, что вы получили постоянное место в Тринити-колледже и к этому времени сами воспитываете молодые умы.

— Моя жизнь сделала несколько неожиданных поворотов, профессор, — покачал головой Дариус. — Не хочу показаться нескромным, но я все еще твердо намерен получить место, несмотря на отсутствие родословной. Если не в Оксфорде, то… Еще есть время, чтобы мои исследования пополнились некоторыми данными и обеспечили мне достойное место.

— Что ж, если это Эдинбургский университет привлек ваше внимание, то дайте мне знать. У меня есть кое-какие связи, и я мог бы…

— Только собственными силами, профессор Уоррен. Если появится возможность получить там место, я внесу вас в список как поручителя и попрошу рекомендательное письмо. Однако хотелось бы, чтобы мне помогли мои собственные заслуги. Я здесь, чтобы просмотреть архивы Королевского исторического общества и собрать всевозможные сведения для нескольких своих теорий. Но именно сейчас у меня есть дело в Эдинбурге и в Лондоне, которое отнимает большую часть моего времени. Поэтому любым серьезным академическим исследованиям придется подождать.

— Но вы же не отказались от своей основной темы, связанной с древними цивилизациями и их архитектурой?

— Нет, — признался Дариус и потянулся за своей кружкой чая со специями, — я слишком упрям, чтобы бросить ее.

— Те несколько заметок и зарисовок, которыми вы поделились после путешествия в Азию и Индию, просто поразительны. Непременно опубликуйте их!

— Непременно. — Дариус улыбнулся настойчивости пожилого человека. — Даже если эта дюжина копий будет сделана за мой счет, не сомневайтесь, одну я пришлю для вашей библиотеки.

— Вы слишком скромны.

— А вы очень добры, профессор. — Слова прозвучали с неподдельной искренностью и положили конец дружескому спору. Уоррен был ему за отца и всегда учил Дариуса смотреть за пределы круга его общения и происхождения. Непонятным образом профессор сумел рассмотреть нечто стоящее в Дариусе, который в юности страдал излишней застенчивостью. Профессор распознал в своем тихом подопечном высокий интеллект, открытую и любознательную натуру и был уверен, что Торн затмит своих коллег. Профессор Уоррен обучал его без всякого снобизма и порой воспитывал, как собственного сына. Даже миссис Уоррен никогда не возражала против присутствия Дариуса за ее столом или против долгих часов, на которые он фактически оккупировал их библиотеку для своих занятий, или против похищения ее мужа для нескончаемых ночных дискуссий.

— Работайте, Дариус. — Профессор Уоррен осушил свою кружку. — Сейчас трудные времена, и если вам что-то понадобится, пока вы не закончите ваше исследование, я надеюсь, вы вспомните требования миссис Уоррен, чтобы для вас всегда была готова комната.

Дариусу пришлось проглотить подкативший к горлу комок. Он не мог вспомнить ни одной взятой ею ноты, но зато помнил каждый случай, когда миссис Уоррен, найдя его за занятиями, приносила ему горячий чай или мягко напоминала, что нужно поесть.

— Профессор, пожалуйста, передайте ей — я непременно приеду, как только смогу. Хотя бы ради ее восхитительных мармеладных пирожных.

— Дариус, из-за нее я толстею! — Профессор сделал вид, будто морщится. — С годами ее выпечка становится все более и более соблазнительной, и предупреждаю вас, если я передам ей ваши слова, она засыплет вас пирожными еще до лета.

— И что в этом страшного? — рассмеялся Дариус. — Вы обойдетесь без очередного камня, а я стану объектом зависти всех знакомых холостяков.

Уоррен улыбнулся, но стук ледяного дождя в оконные стекла прервал их шутливый разговор.

— Я приятно провел день, но теперь должен ехать, пока эта восхитительная шотландская погода не улучшилась и не сделала дороги непроходимыми.

— И я тоже. Моя экономка, наверное, уже волнуется. — Дариус поднялся, чтобы помочь другу встать, и подал ему трость с набалдашником из розового дерева. — Встретимся еще, чтобы сыграть?