Опасная бритва Оккама

Конечно, слова распад ЕС нельзя понимать слишком буквально. Рассыплется именно то, что скрепляет проект Европейского дома — единое визовое и правовое пространство. Но останется евро, останутся и многие конструкции Общего рынка — в конце концов, они возникли много раньше политической надстройки ЕС. Останется — какими–то своими элементами — и европейский когнитивный проект.

II. Русский мир: проектная составляющая

Легенда о «Русском мире»

Эта идеологема появилась в конце 1990‑х годов как ответ на тяжелую военную, политическую и экономическую ситуацию, в которой оказалась тогда Россия. Действительно, если к 140 миллионам граждан РФ каким–нибудь способом присоединить еще примерно столько же людей, разбросанных тремя волнами эмиграции, но продолжающих — плохо ли, хорошо ли — говорить на русском языке; людей, образованных, культурных, экономически успешных, то оценка «русскости» в мире меняется.

В языке стратегии эта концепция выглядит следующим образом:

Метрополия поддерживает россиян за рубежом. Речь идет о материальной, информационной, правовой поддержке, о создании общих финансовых механизмов и единых культурных институтов.

Действуя таким образом, метрополия содействует жизненному успеху эмигрантов и де–факто увеличивает свое влияние в мире.

Мигранты способствуют экономической и смысловой экспансии метрополии. Они предоставляют ей людей, капиталы, рынки сбыта, зоны влияния — весь свой огромный, но лишенный всякой субъектности геополитический потенциал.

Метрополия играет на противоречиях между «своими» эмигрантами и принимающими народами, выстраивая таким образом механизм управления диаспорами В свою очередь мигранты могут играть на противоречиях

России и страны пребывания, конструируя систему отношений, которая позволит им фактически, если Не юридически, участвовать в управлении России и, прежде всего, использовать ее организационные ресурсы для своего продвижения.

Возникает весьма необычная общность, включающая в себя геополитический «материк» России и огромный диаспоральный «архипелаг». Такая общность способна не только создать собственную культуру, но и обрести когнитивную проектность. Единство экономики Русского мира может быть обеспечено как через примитивные механизмы ремитанса, так и через придание рублю особого статуса «межвалютного расчетного средства» и другие инструменты когнитивной экономики, в частности — международные транспортные коридоры. Пространством сборки фрактального пространства «метрополия плюс диаспора» оказывается русский язык, и в этой логике русская национальная идея (о которой долго говорили большевики и демократы, националисты и либералы, дума и Президент) приобретает простой и внятный вид: «Мир собираем в русском языке».

Подобно Европейскому союзу Русский мир оказывается не государством, но сложным комплексом взаимных договоренностей, большая часть которых должна носить неформальный (вероятно, даже не кодифицируемый) характер. Несколько утрируя, можно сказать, что Русский мир выстраивается «по понятиям», в то время как Европейский союз структурируется «правом». Во многих отношениях РМ и ЕС оказываются взаимными дополнениями: каждый из них рисует «кусок Будущего», недостижимый и непостижимый для другого.

Русские эмигранты, являющиеся де–юре гражданами Евросоюза и де–факто адептами Русского мира, аккумулируют в себе сильные стороны обоих проектов, что дает им шанс перейти постиндустриальный барьер первыми.

Русский мир как проектное решение

Увы, весь этот расчет — фикция. Никакого Русского мира нет. Его нет даже на том примитивном уровне, на котором существует «Армянский мир», где финансовый поток диаспора–метрополия существует хотя бы как система ремитанса.

Государству Российскому, во всяком случае его Министерству иностранных дел, посольствам и консульствам за рубежом, нет дела до соотечественников. Российским эмигрантам, в большинстве, нет дела не только до метрополии (к которой они относятся, как правило, отрицательно), но даже и друг до друга. Эмигранты третьей и четвертой волн вообще не образуют диаспор и стремятся свести к минимуму контакты с иными лицами, говорящими на русском языке. Спорадические попытки то администрации Президента, то почему–то вдруг мэра Москвы наладить какое–то взаимодействие с русскими общинами в Прибалтике отражают все признаки обычной политической игры, ориентированной на очередные выборы, но не на исторический результат.

Но если Русского мира нет, это не значит, что его нельзя создать. Франция и Германия, паладины ЕС, «локомотивы европейской интеграции», не так уж давно находились между собой в отношениях, неизмеримо худших, нежели российское государство со своими диаспорами.