Читаем Опасная бритва Оккама полностью

Самое интересное, что на данном этапе кризиса США пострадали даже меньше других, что выразилось в относительном росте доллара на фоне остальных мировых валют. Иными словами, им удалось экспортировать кризис. Но в условиях замкнутости мировой экономики отраженная волна рецессии рано или поздно придет в Соединенные Штаты.

И что тогда?

В сущности, у нас не очень много сценариев развития кризиса.

Начнем с того, что лишь один из них в какой–то мере можно назвать глобализационным. Остальные осуществляются исключительно на уровне национальных государств.

Во–первых, могут быть повторены действия, которые принесли успех в 1970‑х. Государство затыкает возникшую финансовую дыру ценой установления своего контроля в кризисной области. В США — это тотальный контроль банковского сектора, в России — создание очередной государственной корпорации, на этот раз строительной. В перспективе, если этого окажется недостаточно, придется переформатировать также металлургию и, вероятно, автомобилестроение. В этом сценарии («Государственный посткапитализм») кризис купируется, возможно, даже без серьезных социальных последствий, но государство вынуждено брать на себя новые и явно избыточные функции. Приблизительно в десятилетней перспективе это приведет к экономическому кризису нового (а для России — старого) типа — кризису неконкурентоспособной огосударствленной экономики.

Во–вторых, государство может стимулировать активное развитие новых секторов экономики — нанотехнологии, биотехнологий, развитых информационных технологий, нового градостроительства, природопользования и т. п. Фактически, речь идет о том, чтобы заменить опадающий мыльный пузырь недвижимости несколькими другими еще не раздутыми пузырями (сценарий «Технологическим прорыв»)[215]. Тем не менее сомнительно, что такую машинку можно раскрутить настолько быстро, чтобы успеть скомпенсировать катастрофу рынка недвижимости, уже анонсированную. Кроме того пузырь новых технологии рано или поздно тоже лопнет…

В-третьих, можно пройти через рецессию Этот сценарий («Гала–депрессия») вполне возможен весь вопрос, насколько затяжной окажется рецессия и насколько устойчивы к ней социальные механизмы, сконструированные в модели «устойчивого развития» Этот сценарий очень труден для социально ориентированной Европы и, вероятно, заканчивается общественными беспорядками, выливающимися впоследствии в гражданскую войну. Казалось бы, США могут успешно играть на этом поле, но оказывается, что их штабная экономика слишком глобализована для многолетней рецессии Можно выразиться и определеннее: в условиях всеобщей многолетней рецессии штабная экономика неэффективна и невостребована[216].

В первых двух вариантах кризис, в сущности, оттягивается (возможно, на достаточно долгий срок — от 10 до 20 лет). Третий сценарий является своеобразным аттрактором: в конечном итоге все дороги ведут в «Гала–депрессию».

Но есть еще четвертый сценарий — раздуть новый экономический пузырь за счет военных расходов. Путь по которому США пошли в 1932 году, когда демократ ф. Рузвельт сменил на посту президента США республиканца Г. Гувера. У этого сценария есть только один недостаток: он или тоже ведет к аттрактору всеобщей затяжной рецессии, либо же приводит к войне. И речь идет о серьезной войне, сравнимой по своим масштабам со Второй Мировой или даже превосходящей ее. Лекарство, которое и во времена Ф. Рузвельта было опаснее самой болезни.

Насколько можно судить по рекордному американскому военному бюджету на 2009 финансовый год и по резкому обострению политической обстановки вокруг Арктики, американские правящие элиты рассматривают четвертый сценарий «Война вместо депрессии» как возможный, хотя вряд ли как самый вероятный. Можно прикинуть, что проектируется региональный конфликт с участием России, целью которого является как минимум интернационализация полярных морей, а как максимум интернационализация Сибири. Не исключено ограниченное применение сторонами ядерного оружия. Поводом к войне станет либо очередное обострение ситуации вокруг Грузии (тогда движущей силой антироссийской коалиции будут США), либо острый кризис на Украине (тогда на первом этапе европейцы будут действовать сами). Следует еще раз подчеркнуть, что речь идет не о войне в обычном смысле этого слова (продолжение политики иными средствами), а о решении сугубо экономической задачи (продолжение экономики иными средствами). Такая война может даже до определенной степени носить «договорной характер»: политика США последних десятилетий определенно указывает, что американцы стремятся сохранять те национальные элиты, которые согласны смириться с утратой части национального суверенитета.

Другой вопрос, что Россия остается Россией, и совершенно неочевидно, что она пойдет на «договорную» или вообще ограниченную войну. Так что военный сценарий может иметь своим эндшпилем Армагеддон.

Перейти на страницу:

Все книги серии Philosophy

Софист
Софист

«Софист», как и «Парменид», — диалоги, в которых Платон раскрывает сущность своей философии, тему идеи. Ощутимо меняется само изложение Платоном своей мысли. На место мифа с его образной многозначительностью приходит терминологически отточенное и строго понятийное изложение. Неизменным остается тот интеллектуальный каркас платонизма, обозначенный уже и в «Пире», и в «Федре». Неизменна и проблематика, лежащая в поле зрения Платона, ее можно ощутить в самих названиях диалогов «Софист» и «Парменид» — в них, конечно, ухвачено самое главное из идейных течений доплатоновской философии, питающих платонизм, и сделавших платоновский синтез таким четким как бы упругим и выпуклым. И софисты в их пафосе «всеразъедающего» мышления в теме отношения, поглощающего и растворяющего бытие, и Парменид в его теме бытия, отрицающего отношение, — в высшем смысле слова характерны и цельны.

Платон

Философия / Образование и наука
Психология масс и фашизм
Психология масс и фашизм

Предлагаемая вниманию читателя работа В. Paйxa представляет собой классическое исследование взаимосвязи психологии масс и фашизма. Она была написана в период экономического кризиса в Германии (1930–1933 гг.), впоследствии была запрещена нацистами. К несомненным достоинствам книги следует отнести её уникальный вклад в понимание одного из важнейших явлений нашего времени — фашизма. В этой книге В. Райх использует свои клинические знания характерологической структуры личности для исследования социальных и политических явлений. Райх отвергает концепцию, согласно которой фашизм представляет собой идеологию или результат деятельности отдельного человека; народа; какой-либо этнической или политической группы. Не признаёт он и выдвигаемое марксистскими идеологами понимание фашизма, которое ограничено социально-политическим подходом. Фашизм, с точки зрения Райха, служит выражением иррациональности характерологической структуры обычного человека, первичные биологические потребности которого подавлялись на протяжении многих тысячелетий. В книге содержится подробный анализ социальной функции такого подавления и решающего значения для него авторитарной семьи и церкви.Значение этой работы трудно переоценить в наше время.Характерологическая структура личности, служившая основой возникновения фашистских движении, не прекратила своею существования и по-прежнему определяет динамику современных социальных конфликтов. Для обеспечения эффективности борьбы с хаосом страданий необходимо обратить внимание на характерологическую структуру личности, которая служит причиной его возникновения. Мы должны понять взаимосвязь между психологией масс и фашизмом и другими формами тоталитаризма.Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь

Вильгельм Райх

Культурология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука

Похожие книги

Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой. Автору удается радикально переосмыслить образ революции к ее столетнему юбилею, раскрыть преемственность российской политической системы дореволюционного, советского и постсоветского периодов и реконструировать эволюцию легитимирующей формулы власти.

Андрей Николаевич Медушевский

Обществознание, социология
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше

Сталкиваясь с бесконечным потоком новостей о войнах, преступности и терроризме, нетрудно поверить, что мы живем в самый страшный период в истории человечества.Но Стивен Пинкер показывает в своей удивительной и захватывающей книге, что на самом деле все обстоит ровно наоборот: на протяжении тысячелетий насилие сокращается, и мы, по всей вероятности, живем в самое мирное время за всю историю существования нашего вида.В прошлом войны, рабство, детоубийство, жестокое обращение с детьми, убийства, погромы, калечащие наказания, кровопролитные столкновения и проявления геноцида были обычным делом. Но в нашей с вами действительности Пинкер показывает (в том числе с помощью сотни с лишним графиков и карт), что все эти виды насилия значительно сократились и повсеместно все больше осуждаются обществом. Как это произошло?В этой революционной работе Пинкер исследует глубины человеческой природы и, сочетая историю с психологией, рисует удивительную картину мира, который все чаще отказывается от насилия. Автор помогает понять наши запутанные мотивы — внутренних демонов, которые склоняют нас к насилию, и добрых ангелов, указывающих противоположный путь, — а также проследить, как изменение условий жизни помогло нашим добрым ангелам взять верх.Развенчивая фаталистические мифы о том, что насилие — неотъемлемое свойство человеческой цивилизации, а время, в которое мы живем, проклято, эта смелая и задевающая за живое книга несомненно вызовет горячие споры и в кабинетах политиков и ученых, и в домах обычных читателей, поскольку она ставит под сомнение и изменяет наши взгляды на общество.

Стивен Пинкер

Обществознание, социология / Зарубежная публицистика / Документальное
Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма
Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма

В сборник трудов крупнейшего теоретика и первого распространителя марксизма в России Г.В. Плеханова вошла небольшая часть работ, позволяющая судить о динамике творческой мысли Георгия Валентиновича. Начав как оппонент народничества, он на протяжении всей своей жизни исследовал марксизм, стремясь перенести его концептуальные идеи на российскую почву. В.И. Ленин считал Г.В. Плеханова крупнейшим теоретиком марксизма, особенно ценя его заслуги по осознанию философии учения Маркса – Энгельса.В современных условиях идеи марксизма во многом переживают второе рождение, становясь тем инструментом, который позволяет объективно осознать происходящие мировые процессы.Издание представляет интерес для всех тек, кто изучает историю мировой общественной мысли, стремясь в интеллектуальных сокровищницах прошлого найти ответы на современные злободневные вопросы.

Георгий Валентинович Плеханов

Обществознание, социология