Опасная дружба

Тикаани схватила этот комок шерсти за пальтишко и тряхнула так, что съехал бантик.

Хозяйка заверещала ещё громче, чем её микрособака; звуки, вылетающие из её рта, были сродни пожарной сирене.

Аптекарша закричала и замахала руками. Не понимаю, чем это могло помочь.

Очевидно, американские горки пришлись микрособаке не по вкусу – она заскулила почти так же громко, как до того лаяла. Когда Тикаани её отпустила, она, поджав хвост, помчалась к сумке и ринулась туда головой – только зад остался торчать. Но её хозяйка продолжала орать.

В аптеку вошли двое молодых людей в толстых зимних куртках, озадаченно осмотрелись и громко спросили:

– Всё в порядке? Помощь нужна?

– Уходим отсюда! Быстро! – крикнул я. Мы рванули к выходу, перескочили через стойку для зонтов, чуть не врезались в автоматические двери, которые не успели перед нами открыться, и наконец оказались снаружи – на свежем холодном воздухе.

Я бежал впереди, сворачивая в какие-то боковые улицы, где было поменьше людей, и слышал за собой топот ног – неужели молодые люди преследуют нас? Кучка совиного помёта! Если они нас схватят – нам каюк!

Я скользнул за угол в какой-то очень узкий проулок, где пахло грязным снегом, мышиным помётом и размякшим картоном. В проулке стояло несколько мусорных контейнеров.

– Быстро внутрь!

Я выбрал синий – из него пахло наименее противно – и сдвинул крышку. Быстро подтянулся и перевалился за борт – прямо в шуршащую кучу макулатуры. Нечто огромное с волосатыми лапами прыгнуло на меня и принялось топтаться. Понятно: Тикаани. Закрывая крышку контейнера, я случайно ударил её сапогом. Теперь мы квиты.

– Сидим тихо, – прошептал я, и мы затаились. Топот и крики затихли вдали. Но мы не двигались с места. – Может, они завернут сюда на обратном пути, – сказал я Тикаани. – Лучше побудем здесь, пока всё не утихнет.

Просто класс! Миссия провалена, таблеток нет, об оценках лучше вообще не думать.

Стоп. А где Куки?!

Однажды в мусорном баке

Я осторожно повернулся, чтобы устроиться поудобнее в этом дурацком контейнере. Подо мной захрустел картон, в нос ударил запах макулатуры.

– Может, Куки побежала в другую сторону? – предположил я. Беззвучно разговаривать получалось быстрее, к тому же так нас никто не услышит.

– Наверняка опять притворилась мёртвой, – раздражённо ответила Тикаани.

Мы помолчали. В контейнере было совершенно темно, лишь через щель под крышкой проникал слабый луч света. Пахло бумагой и влажной шерстью собаки или, скорее, волка – которые, впрочем, пахнут одинаково.

– Хоть бы с Куки ничего не случилось, – подумал я.

Тикаани мысленно вздохнула:

– У неё наш мобильник. В случае чего она может просто позвонить Тео. Здесь же везде есть связь, не то что у меня на родине.

– А ведь Куки может позвать на помощь и учителей! – вдруг понял я.

Тикаани заскулила:

– Только не это!

Будет жутко стыдно перед ними: нас же всего лишь отправили в аптеку.

Вот забавно – я сижу в темноте наедине с одним из членов подлой волчьей стаи в контейнере с макулатурой. Я чуть не рассмеялся, но, к счастью, сумел сдержаться. Было непривычно, но в то же время как-то даже уютно. И Тикаани уже не казалась такой враждебной и злой, как обычно.

– А почему у тебя на родине нет связи? – рискнул я задать вопрос.

– Моё племя живёт в Нунавуте, на самом севере Канады, – прорычала в ответ Тикаани. – Мы инуиты – слышал про таких? Только не смей говорить «эскимосы», я этого не терплю!

– Понятно, – осторожно отозвался я, чтобы не спугнуть её внезапного желания поговорить. – Мог бы и сам догадаться – ты же арктическая волчица. А как ты узнала, что ты оборотень?

– Да всё очень просто. – Тикаани была в прекрасном настроении, я не мог поверить своим ушам. – В нашем племени почти все оборотни. В детстве я даже не понимала, как это – если у кого-то всего одно обличье. Вот бедняжка, думала я.

Становилось всё интереснее. Я продолжал расспрашивать:

– Если у вас все оборотни, почему же в нашей школе из всего племени учишься ты одна?