Опасная фамилия

Куда проще достать сведения из адресного стола, где регистрировался каждый, проживающий в столице. Ванзаров имел полное право вернуться в сыскную, направить запрос и получить ответ дня эдак через три. Но для этого он слишком спешил. Не поленился съездить на извозчике и уже через четверть часа имел на руках выписку. Балерина проживала в Коломне, от которой было рукой подать до ее театра.

Соблюдая форму, Ванзаров потребовал у дворника дома вызвать околоточного[4], который прибежал со всех ног, узнав о сыскной полиции. Втроем они отправились на последний этаж доходного дома. Хозяйка, у которой Остожская снимала комнату, была напугана таким визитом, поэтому была очень любезна. Сразу нашелся запасной ключ от комнаты. Ванзаров отпер замок в присутствии дворника и околоточного. Попросив их подождать, он вошел один.

Балерина не особенно заботилась о порядке. Вещи и платья находились там, куда их бросили. Дверца шкафа безвольно распахнута, в глубинах его виднелся исключительный хаос. Постель не застелена, одеяло наполовину лежало на полу. На туалетном столике среди обрывков бумажек, неимоверного количества склянок, баночек и россыпи дешевых украшений можно было спрятать что угодно. Кресло тоже использовалось как вешалка и место хранения дамского гардероба. Судя по засохшим корочкам хлеба с сыром, питалась балерина как птичка. Стены украшали не картинки и фотографии, а полинялые афиши. Подоконники были уставлены цветочными горшками, из которых торчали давно засохшие прутики. Пахло в комнате смесью пудры, духов и чего-то особо женского, что нельзя объяснить, но каждый холостой мужчина сразу узнает. В квартиру Остожская возвращалась только для того, чтобы поспать и привести себя в порядок, надеясь в скором времени перебраться в апартаменты, достойные ее.

Хозяйка вспомнила, что вчера, около пяти вечера, к Остожской прибегал какой-то посыльный, который принес конверт обычного размера, без подписи, но запечатанный. Откуда он взялся и где его найти, она не знала. Вроде бы первый попавшийся на улице мальчишка заработал пятак или гривенник. Разговорчивая дама тут же сообщила, что Остожская письму чрезвычайно обрадовалась, – так, что даже пела у себя и в коридоре. Убежала она около шести, сказав, что на спектакль торопится. Еще предупредила, чтоб ее не ждали и дверь запирали. Вернется только под утро. До сих пор не вернулась, видно загуляла. С кем и где, хозяйка достоверных сведений не имела, что ее очень расстраивало. Остожская, хоть и была легкомысленной стрекозой, но о кавалерах и прочих романтических чувствах говорить не любила. Даже рта не раскрывала. Только посмеивалась, обещая, что вскоре съедет с этой неудобной квартирки и поселится в роскошном номере лучшей гостиницы. В этом она была совершенно уверена.

Ванзаров спросил: не известно ли, куда делось письмо? Хозяйка была уверена, что Остожская в мусор ничего не выбрасывала. И вообще такой привычки не имела. Одно слово – балерина. Только о воздушном и думает, да еще как кавалера богатого заполучить. Балеринам без богатого друга никак нельзя. Уж такая у них тонкая организация, к грешной жизни не приспособленная. Хозяйка готова была сообщить и прочие рассуждения, но Ванзаров предоставил слушать ее дворнику и околоточному.

Вернувшись в комнату, он собрался найти письмо. Сделать это было не так просто. Проще всего спрятать бумажку среди свалки вещей. И стараться особо не надо: положить сверху, и сразу станет невидимой. Ванзаров проверил среди остатков еды и грязных чашек, на кровати, на кресле и подошел к туалетному столику. Остожская имела привычку выдирать из газет и журналов мод понравившиеся заметки. Рецепты из аптеки и счета из лавки равномерным ковром разбросаны среди флакончиков. Только одна бумажка была воткнута в щель между зеркалом и деревянной рамой. Бумажка была сложена вдвое, помещалась на уровне глаз, если сидеть за столиком. Выдернув листок, Ванзаров развернул. Две строчки могли привести в восторг любую барышню. Записка была подписана инициалами, – ее автор не стремился сохранить инкогнито.

Ванзаров спрятал находку в карман пиджака, приказал хозяйке запереть комнату и не открывать до появления полиции. Впрочем, он оставил еще одно распоряжение, не столь строгое, но просил исполнить его со всем старанием. Хозяйка поклялась сыскную полицию не подвести.

18

Господин Ярцев не был столь влиятельным чиновником городской управы, чтобы просители выстраивались в очередь к нему. Однако некоторый вес он уже имел, что позволяло быть разборчивым и не соглашаться на любое предложение о частной встрече. Он и не стал бы тратить время на какого-то неизвестного ему Левина, но за того замолвили словечко, и в качестве дружеского одолжения он согласился.

Левин прибыл вовремя, но Андрею Викторовичу сразу не понравился. Молод слишком, нервный слишком, и вид всклокоченный. Все в этом человеке было слишком для спокойного и рассудительного Ярцева. Господин совершенно не его круга. Это ошибка, что согласился его принять. Как бы не сделать еще большей ошибки.