Опасная граница: Повести

— Мне известно, что вчера вы бегали по деревне в поисках дураков, которые бы надрывались ради вас за жалкие десять крон, но сейчас дураков нет. Никто из жителей деревни не пойдет ради вас в Зальцберг и за тысячу крон, потому что все знают, что за такие вещи сородичи в Германии сожрут их живьем. Ваш брат попал в пренеприятное положение. Я сразу сказал вам, что в данном случае деньги меня не интересуют, я в этой игре буду защищать свои принципы. А Йозеф прав. Мы ведь немало способствовали вашему обогащению, не так ли? Поэтому мне неприятно, что вы начинаете торговаться из-за пары сотен для Марихен.

— Папа никуда не пойдет! — заявила девушка.

— Я все еще жду пятьсот крон, — проговорил смеясь Кречмер.

— Мне не нужно этих денег! — запричитала Марихен. — Ганс, прошу вас, не ходите! — Она обняла его за плечи: — Если вы меня любите, не ходите!

Он погладил ее руки:

Ты даже не знаешь, как я тебя люблю.

— Тогда послушайтесь меня и не ходите!

— Пойду!

— Почему?

— Потому что я нужен человеку, попавшему в беду. И потом, я хочу доказать себе, что никого не боюсь.

— Мы знаем, что вы никого не боитесь.

— Но те, в Зальцберге, еще не знают этого.

— Вы говорите глупости!

«Мы все преходили с ума», — подумал коммерсант. С той минуты, когда он получил письмо от брата, его постоянно преследовал страх. Какова же цена человеческой жизни?

— Покончим с этим! — глухо сказал он и, вытащив из бумажника еще две сотни, бросил их на стол. Потом вырвал из маленького блокнота какую-то бумажку, что-то написал на ней и подал Кречмеру: — Вот кассовый ордер на пятьсот крон, на них Марихен может выбрать себе любую вещь в моем магазине.

— Идет! — промычал Кречмер. Он взял листок и спрятал его.

— Не ходите туда, ради бога, не ходите! — не переставая просила девушка.

— Ладно, замолчи! — прикрикнул на нее Кречмер. — Хватит дурить. В чем дело? Я всю жизнь носил рюкзаки через границу.

— Не бойся, девочка, все обойдется, — заверил ее Ганс.

Девушка молча заплакала.

3

Мутный свет уличных фонарей едва достигал темных фасадов домов, окружавших небольшую площадь. Шаги одинокого прохожего гулко раздавались в ночной тишине. В верхней части городка, вытянувшегося вдоль шоссе, злобно лаяли собаки. Здесь же, в нижней части, Зальцберг разросся в ширину — горожане побогаче настроили себе дома вокруг площади со старым фонтаном в центре. Тут горело всего несколько фонарей, которые не могли рассеять ночную тьму. Да и главная улица была освещена не лучше. На каждые сто метров приходилась одна лампочка, источавшая мутно-желтый свет на старую булыжную мостовую.

— Все в порядке, — прошептал Кречмер.

Они стояли на темной улице уже довольно долго. Гасли последние огни в окнах, городок засыпал. Контрабандисты чутко прислушивались к подозрительным звукам. По левой стороне улочки, начинавшейся наверху садами и примыкавшей прямо к площади, тянулся низенький заборчик, загораживавший двор усадьбы сельского типа. На правой стороне ее, почти у площади, стоял домик парикмахера Вальдхаузера.

— Так можно ждать целую вечность, — тихо произнес Ганс.

Он оторвался от заборчика, о который опирался, и осторожно прошел по улочке к самой площади. Там контрабандист остановился и прислушался. Темный ряд домов смотрел на площадь черными глазницами окон. Нигде ни единой души. Ганс вернулся назад. Кубичек не объяснил, каким образом они должны попасть к Вальдхаузеру. Дом казался темным и притихшим. Они не сообщали заранее, когда придут к Вальдхаузеру: Ганс считал, что так оно будет лучше, ведь в этом случае и враги не смогут узнать о времени их прихода. Но если Вальдхаузер спит на втором этаже, то едва ли они разбудят его стуком в дверь, выходящую во двор. Ганс нажал на щеколду ворот. Они были не заперты. Контрабандист почувствовал облегчение. Может, не заперта и дверь, ведущая в дом? Или там есть звонок? Он осторожно направился к дому, вытянув вперед руки, чтобы не наткнуться на что-нибудь. Включать фонарик ему не хотелось. Кречмер шел следом. Ганс чувствовал затылком его дыхание.

Неожиданно долговязый контрабандист потянул его за рукав:

— Подожди, я вроде слышал шаги. Кто-то ходит по улице.

Ганс остановился и тоже прислушался. Действительно, кто-то крался вдоль забора. Хорошо был слышен скрип песка под ногами. Но может быть, это какой-нибудь запоздавший житель возвращается домой, а может, парень идет от своей девушки? Нет, так осторожно он бы не ступал.

— Не нравится мне все это, — зашептал Кречмер.

Ганс ничего не ответил. Он вытащил из кармана пистолет и снял его с предохранителя. В напряженной тишине маленького дворика ему казалось, что он слышит биение собственною сердца.

В доме зашуршали. Затем со слабым скрипом отворилась дверь.

— Вальдхаузер, это вы? — шепотом спросил Ганс.

Никто ему не ответил, а сзади, где во дворе стоял какой-то сарай, раздался тихий щелчок.

— Йозеф, надо удирать! — прошептал Ганс и услышал, как его товарищ глубоко вздохнул в ответ.