Опасная граница: Повести

Ганс покрутил головой: резкий запах картофельной ботвы неприятно ударял в нос. Перевернувшись на спину, он раскинул руки и задышал глубоко и ровно, ножные мышцы еще подрагивали от недавнего напряжения. Он вспомнил, что расстрелял всю обойму, вытащил из кармана запасную и зарядил пистолет. Контрабандист пытался понять, что же произошло, но никак не мог сосредоточиться. Он закрыл глаза и лежал неподвижно, вялый, как после тяжелой болезни. Потом в голове его мелькнула мысль, что время проходит быстро и скоро на смену ночи придет серый сумрак рассвета. Надо вставать и идти к месту встречи. Первые березки на старой дороге — это километра два от городка. Йозеф побежал в другую сторону — значит, ему придется идти гораздо дольше. Ганс верил, что ему тоже удалось убежать. Он ловкий, бегает быстро, а ночью передвигается бесшумно и уверенно. Вероятно, сейчас он кружным путем добирается до условленного места. Так что же все-таки произошло? Неужели Вальдхаузер мерзавец? Впрочем, сейчас ни в ком нельзя быть уверенным: взгляды и убеждения людей круто меняются. Да, предателей становится все больше и больше, и отомстить всем — задача для одного человека непосильная. Кубичек говорил, что получил от брата письмо и узнал его почерк. А может, коммерсанта заставили написать такое письмо в гестапо или просто подделали его почерк. И все же Ганс никак не мог взять в толк, зачем прилагать столько усилий, чтобы схватить их с Кречмером. Гестапо нужны свидетели в деле против Кубичека? Или тайная полиция хочет отомстить за Зеемана? Гестапо узнало, кто провел через границу Бюргеля. Об этом позаботились этот балбес Вайс и Зееман. А так как контрабандисты работали на Кубичеков, подозрение сразу пало на коммерсантов...

Ганс встал, отряхнулся и пошел по направлению старой контрабандистской тропы. Посмотрел на часы. С того мгновения, когда они вошли во двор к Вальдхаузеру, прошло всего полчаса. Йозеф сейчас огибает городок по большой дуге. У березок его придется ждать не меньше часа. Но ничего не поделаешь, без него возвращаться нельзя. Что скажет Марихен, когда узнает, что он убежал из Зальцберга, как трусливый мальчишка, оставив в беде ее отца? А что если Йозеф не придет? Ганс остановился. В душе у него вновь зашевелился страх — вдруг с Кречмером что-нибудь произошло? Он посмотрел в сторону городка, оттуда еще доносился хриплый собачий лай. Ганс раздумывал, что же делать. Возвращаться к Вальдхаузеру? Нет, это безумие, да и Йозефа там наверняка нет. Может, пойти ему навстречу? Но куда? В такой темноте легко разминуться. Самое верное решение — идти к березкам.

Ганс подумал, что, вместо того чтобы сидеть сложа руки и ждать, он может провести время с пользой, выяснить, что же произошло с Артуром. Единственным человеком, посвященным в дела коммерсантов, был Дерфель, правая рука Кубичека. Он мог знать, кто написал письмо в Кирхберг и каким образом гестапо устроило им ловушку. Что это была ловушка, Ганс уже не сомневался.

Дерфель жил в верхней части городка. Ганс пошел через ноле и луга. Тьма редела. На востоке, над самым горизонтом, полоска неба уже приобрела сероватый оттенок. Темная масса сараев, окружавших большинство построек, четче проступала сквозь тьму. Ганс подумал, что надо спешить, и большую часть пути бежал. Вскоре он добрался до сада, расположенного за домиком Дерфеля, перелез через забор и подошел к старому, полуразвалившемуся сараю. С минуту он постоял прислушиваясь. Ничто не нарушало тишину. Только через приоткрытое окно доносилось похрапывание Дерфеля. Ганс легонько постучал по стеклу. В правой руке он держал наготове пистолет. Храп в комнате прекратился, раздался вздох, потом послышались шаркающие шаги.

— Кто там? — прохрипел за дверью Дерфель.

— Ганс Гессе, — прошептал контрабандист.

В замке заскрежетал ключ, дверь открылась, и Ганс тихо проскользнул в дом.

— Мне надо с тобой поговорить. Только не зажигай свет.

— Проходи.

Дерфель шел впереди, хрипя астматическими бронхами и зевая. Подойдя к кровати, он сел.

— Найди себе стул и сядь.

— Отпустили Кубичека или нет?

— Это была всего лишь комедия. Нацисты привезли его в магазин, установили под прилавком микрофон, а сами засели в задней комнате, наблюдали за всеми, кто к нему приходил, и подслушивали его разговоры. Вечером он сразу должен был идти домой, а они устраивали засады во дворе и у склада. Они надеялись, что кто-нибудь обязательно придет. Они читали все письма Кубичека, прослушивали все телефонные разговоры. Один из этих негодяев даже помогал мне складывать товар, чтобы слышать, о чем я разговариваю с поставщиками.

— А за тобой не следят?

— Были у меня два раза. Перевернули все вверх дном, а когда я запротестовал, набросились на меня с кулаками. Дня три назад какой-то тип, наверняка подосланный гестапо, долго крутился на моем дворе.

— Иоганн получил письмо от Артура, что он на свободе и хочет как можно быстрее перебраться в Чехословакию. Он просил Иоганна прислать самых надежных людей за вещами, — объяснил Ганс.