Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Мы – продукт истории, и нам нужно торить собственные пути в этом самом многоликом и интригующем из мыслимых миров, равнодушном к нашим страданиям, а потому предоставляющем наибольшую свободу преуспеть или потерпеть поражение на выбранном нами пути531.

Как ни странно, это кажется мне прекрасным проявлением самой сути опасной идеи Дарвина, совершенно не противоречащим идее эволюции как алгоритмического процесса. Конечно же, я всем сердцем поддерживаю это мнение. Однако Гулду, по-видимому, кажется, что взгляды, с которыми он так яростно сражается, являются детерминистскими и антиисторическими, противоречащими его догмату о свободе. «Гипердарвинизм», Гулдово пугало, это всего лишь утверждение, что можно объяснить, почему ветви Древа Жизни тянутся вверх, и для этого нигде не нужны никакие небесные крючья. Как многие до него, Гулд постарался указать на существование скачков, ускорений и иных таинственных траекторий – таинственных для «гипердарвинизма». Но сколь бы «радикально случайными» ни были эти траектории, сколь бы «прерывистым» ни было путешествие, происходит ли оно посредством «недарвиновских» сальтаций или непостижимых «механизмов видообразования», это не создает дополнительного пространства для «способности современных событий и людей среди мириад возможностей формировать и направлять путь, которым идет человечество». В пространстве для маневра нет нужды532.

Одно из удивительных последствий кампании Гулда в поддержку случайности – то, что в конце концов он перевернул Ницше с ног на голову. Ницше, как вы помните, думал, что ничто не может быть страшнее и гибельнее для мира, чем мысль, что если вы будете раз за разом перематывать пленку, то события будут происходить снова, и снова, и снова – вечное возвращение, самая отвратительная из измышленных кем-либо идей. Ницше считал, что должен научить людей говорить этой ужасной истине: «Да!» Гулд, с другой стороны, думает, что может смягчить их ужас при столкновении с противоположностью этой идеи: если вы будете раз за разом перематывать пленку, ничего подобного никогда не повторится! Являются ли оба утверждения в равной мере пугающими?533 Какое из них хуже? Будет ли все повторяться вновь и вновь или уже никогда больше не повторится? Что ж – мог бы сказать Тинкер, – оно либо повторится, либо нет – этого нельзя отрицать, а на деле будет смесь того и другого: чуточка Чанса, толика Эверса. Такова – нравится вам это или нет – опасная идея Дарвина.

ГЛАВА 10: Все самопровозглашенные революции Гулда – против адаптационизма, градуализма, экстраполяционизма и во имя «радикальной случайности» – рассеялись как дым: все, что было в них дельного, уже стало неотъемлемой частью синтетической теории, а все ошибочное – отвергнуто. Опасная идея Дарвина стала сильнее, а ее власть над всеми областями биологии ныне прочна как никогда.

ГЛАВА 11: Обзор всех основных обвинений, выдвинутых против опасной идеи Дарвина, выявляет несколько на удивление безобидных ересей, несколько источников серьезной путаницы и один глубокий, ничем не обоснованный страх: если то, что говорит о нас дарвинизм, верно, то что станется с нашей свободой?

Глава одиннадцатая ОБЕЗВРЕЖЕННЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ

1. Рой безобидных ересей

Перечитывая эту книгу, я нахожу, что нарисованная в ней картина весьма похожа на ту, что я изобразил бы, если бы написал все заново.

Джон Мейнард Смит

534