Читаем Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни полностью

Благодаря Дарвину то же бремя доказательства важно теперь и в биологии. То, что я называю Принципом аккумуляции Замысла, не подразумевает логической необходимости того, чтобы все части Замысла (на этой планете) восходили через ту или другую ветвь к общему стволу (или корню, или семени), но говорит нам, что, поскольку каждая новая созданная в соответствии с замыслом вещь где-то в своей этиологии должна содержать значительное количество замысла, самой естественной гипотезой всегда будет считать, что проект по большей части является копией предыдущих проектов, скопированных с более ранних проектов, и так далее, так что подлинно инновационная проектно-конструкторская работа сведена к минимуму. Разумеется, мы точно знаем, что многие проекты неоднократно изобретались независимо друг от друга (как это, например, десятки раз происходило с глазами), но в каждом таком случае следует доказать, что мы имеем дело с параллельной эволюцией, а не воспроизведением проекта. Логически возможно, что все формы жизни в Южной Америке были сотворены независимо от форм жизни остального мира, но это – весьма экстравагантная гипотеза, которую следует шаг за шагом доказать. Предположим, что мы открыли на каком-нибудь далеком острове новый вид птиц. Даже если у нас пока что нет прямого доказательства того, что эти птицы родственны всем остальным птицам в мире, после Дарвина именно это будет нашим наиболее безопасным исходным предположением, поскольку дизайн птицы весьма своеобразен89.

Итак, после Дарвина тот факт, что живые организмы (а также компьютеры, книги и иные артефакты) являются результатами очень конкретных причинно-следственных процессов, – это не просто обоснованное обобщение, но весомый факт, на котором можно строить теорию. Юм признавал, что, если свалить в кучу несколько слитков стали, они никогда не образуют часового механизма, но он и его предшественники считали, что основанием для этого непреложного факта является существование Разума. Благодаря своим идеям о том, как инновационные замыслы могут сохраняться, воспроизводиться и тем самым накапливаться, Дарвин увидел, как распространить это на обширные области Неразумного.

Идея, что Замысел – это нечто, для создания чего требуется проделать определенную работу, а потому он имеет ценность по меньшей мере в том смысле, что это нечто, что можно сохранить (а затем украсть и продать), находит яркое выражение в экономике. Если бы Дарвину не посчастливилось родиться в меркантильном мире, уже сформированном Адамом Смитом и Томасом Мальтусом, у него не оказалось бы готовых элементов, из которых можно было бы собрать новый продукт с дополнительной стоимостью. (Как видите, идею очень изящно можно применить к ней самой.) Различные источники Замысла, питавшие великую идею Дарвина, дают нам понять много важного о самой идее, но умаляют ее ценность и угрожают ее объективности не больше, чем скромное происхождение метана уменьшает количество тепла, выделяемое, когда он используется в качестве топлива.

4. Инструменты проектно-конструкторской деятельности: небесные крючья или подъемные краны?

Работать инженером-конструктором – не уголь в топку кидать; это работа, так сказать, «интеллектуальная» – а отсюда и другие метафоры, соблазняющие и отпугивающие мыслителей, возражающих против дарвиновской «странной инверсии суждения»; эти метафоры на что-то проливают свет, а в чем-то сбивают с толку: кажется, что разумность приписывается самому процессу естественного отбора, который, по настоянию Дарвина, разумным не был.

Не прискорбно ли, что Дарвин назвал свой принцип принципом «естественного отбора» – с явными антропоморфными коннотациями? Не лучше ли было бы, по совету Эйсы Грея, заменить образ «указующего перста природы» обсуждением различных способов победить в гонке на выживание?90 Дарвин винил себя в том, что многие его не поняли: «Должно быть, я очень плохо объясняю, – признавал он, – думается, „естественный отбор“ – неудачный термин»91. Спору нет, этот двусмысленный термин более столетия был причиной жарких споров. Современный противник Дарвина подводит итог:

Перейти на страницу:

Все книги серии История науки

Фуксы, коммильтоны, филистры… Очерки о студенческих корпорациях Латвии
Фуксы, коммильтоны, филистры… Очерки о студенческих корпорациях Латвии

Работа этнолога, доктора исторических наук, ведущего научного сотрудника Института этнологии и антропологии РАН Светланы Рыжаковой посвящена истории, социальному контексту и культурной жизни академических пожизненных объединений – студенческих корпораций Латвии. На основе широкого круга источников (исторических, художественных, личных наблюдений, бесед и интервью) показаны истоки их формирования в балтийском крае, исторический и этнокультурный контексты существования, общественные функции. Рассказывается о внутреннем устройстве повседневной жизни корпораций, о правилах, обычаях и ритуалах. Особенное внимание привлечено к русским студенческим корпорациям Латвии и к биографиям некоторых корпорантов – архитектора Владимира Шервинского, шахматиста Владимира Петрова и его супруги Галины Петровой-Матисс, археолога Татьяны Павеле, врача Ивана Рошонка и других. В книге впервые публикуются уникальные иллюстрации из личных архивов и альбомов корпораций.

Светлана Игоревна Рыжакова

Документальная литература
Загадка «Таблицы Менделеева»
Загадка «Таблицы Менделеева»

Согласно популярной легенде, Д. И. Менделеев открыл свой знаменитый Периодический закон во сне. Историки науки давно опровергли этот апокриф, однако они никогда не сомневались относительно даты обнародования закона — 1 марта 1869 года. В этот день, как писал сам Менделеев, он направил первопечатную Таблицу «многим химикам». Но не ошибался ли ученый? Не выдавал ли желаемое за действительное? Известный историк Петр Дружинин впервые подверг критике общепринятые данные о публикации открытия. Опираясь на неизвестные архивные документы и неучтенные источники, автор смог не только заново выстроить хронологию появления в печати оригинального варианта Таблицы Менделеева, но и точно установить дату первой публикации Периодического закона — одного из фундаментальных законов естествознания.

Петр Александрович Дружинин

Биографии и Мемуары
Ошибки в оценке науки, или Как правильно использовать библиометрию
Ошибки в оценке науки, или Как правильно использовать библиометрию

Ив Жэнгра — профессор Квебекского университета в Монреале, один из основателей и научный директор канадской Обсерватории наук и технологий. В предлагаемой книге излагается ретроспективный взгляд на успехи и провалы наукометрических проектов, связанных с оценкой научной деятельности, использованием баз цитирования и бенчмаркинга. Автор в краткой и доступной форме излагает логику, историю и типичные ошибки в применении этих инструментов. Его позиция: несмотря на очевидную аналитическую ценность наукометрии в условиях стремительного роста и дифференциации научных направлений, попытки применить ее к оценке эффективности работы отдельных научных учреждений на коротких временных интервалах почти с неизбежностью приводят к манипулированию наукометрическими показателями, направленному на искусственное завышение позиций в рейтингах. Основной текст книги дополнен новой статьей Жэнгра со сходной тематикой и эссе, написанным в соавторстве с Олесей Кирчик и Венсаном Ларивьером, об уровне заметности советских и российских научных публикаций в международном индексе цитирования Web of Science. Издание будет интересно как научным администраторам, так и ученым, пребывающим в ситуации реформы системы оценки научной эффективности.

Ив Жэнгра

Технические науки
Упрямый Галилей
Упрямый Галилей

В монографии на основании широкого круга первоисточников предлагается новая трактовка одного из самых драматичных эпизодов истории европейской науки начала Нового времени – инквизиционного процесса над Галилео Галилеем 1633 года. Сам процесс и предшествующие ему события рассмотрены сквозь призму разнообразных контекстов эпохи: теологического, политического, социокультурного, личностно-психологического, научного, патронатного, риторического, логического, философского. Выполненное автором исследование показывает, что традиционная трактовка указанного события (дело Галилея как пример травли великого ученого церковными мракобесами и как иллюстрация противостояния передовой науки и церковной догматики) не вполне соответствует действительности, опровергается также и широко распространенное мнение, будто Галилей был предан суду инквизиции за защиту теории Коперника. Процесс над Галилеем – событие сложное, многогранное и противоречивое, о чем и свидетельствует красноречиво книга И. Дмитриева.

Игорь Сергеевич Дмитриев

Документальная литература / Публицистика / Прочая документальная литература / Документальное

Похожие книги

Как изменить мир к лучшему
Как изменить мир к лучшему

Альберт Эйнштейн – самый известный ученый XX века, физик-теоретик, создатель теории относительности, лауреат Нобелевской премии по физике – был еще и крупнейшим общественным деятелем, писателем, автором около 150 книг и статей в области истории, философии, политики и т.д.В книгу, представленную вашему вниманию, вошли наиболее значительные публицистические произведения А. Эйнштейна. С присущей ему гениальностью автор подвергает глубокому анализу политико-социальную систему Запада, отмечая как ее достоинства, так и недостатки. Эйнштейн дает свое видение будущего мировой цивилизации и предлагает способы ее изменения к лучшему.

Альберт Эйнштейн

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Политика / Образование и наука / Документальное
История леса
История леса

Лес часто воспринимают как символ природы, антипод цивилизации: где начинается лес, там заканчивается культура. Однако эта книга представляет читателю совсем иную картину. В любой стране мира, где растет лес, он играет в жизни людей огромную роль, однако отношение к нему может быть различным. В Германии связи между человеком и лесом традиционно очень сильны. Это отражается не только в облике лесов – ухоженных, послушных, пронизанных частой сетью дорожек и указателей. Не менее ярко явлена и обратная сторона – лесом пропитана вся немецкая культура. От знаменитой битвы в Тевтобургском лесу, через сказки и народные песни лес приходит в поэзию, музыку и театр, наполняя немецкий романтизм и вдохновляя экологические движения XX века. Поэтому, чтобы рассказать историю леса, немецкому автору нужно осмелиться объять необъятное и соединить несоединимое – экономику и поэзию, ботанику и политику, археологию и охрану природы.Именно таким путем и идет автор «Истории леса», палеоботаник, профессор Ганноверского университета Хансйорг Кюстер. Его книга рассказывает читателю историю не только леса, но и людей – их отношения к природе, их хозяйства и культуры.

Хансйорг Кюстер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература