Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства

На дорожке по-прежнему стоят полицейские машины и «Скорая», и меня опять охватывает ужас при мысли о теле Эмили. Я опускаюсь на гравий и прижимаю колени к груди. Кладу на них подбородок и сосредоточенно рассматриваю странные волны живой изгороди.

Слышу сзади решительные шаги, но не оборачиваюсь. Мне хочется, чтобы дом оставался за спиной, но все равно краем глаза я вижу, как из парадной двери вывозят каталку. На нее поставили весь сундук и накрыли его полиэтиленом, вероятно, чтобы не испортить улики.

На ум приходит фраза: «Я вижу в твоем будущем скелет».

– О боже, – подвываю я.

Это ведь я отправила ей тело. К счастью, вслух я этого не произношу, потому что рядом садится детектив Крейн.

– Как дела, Энни? – тихо спрашивает он.

– Ну… Мне вроде бы лучше, – откликаюсь я со слегка истерическими нотками, а может, опять готова разреветься.

Детектив долго смотрит на меня.

– Вы знали о трупе в сундуке?

Я накрываю голову руками.

– Почему вы задаете этот вопрос?

– На прикрепленном к крышке сундука счете написано ваше имя.

Я снова поднимаю взгляд на детектива Крейна.

– Нет, я не знала. Понимаю, звучит дико, но мама попросила меня помочь расчистить подвал дома в Челси, а времени было в обрез, так что я не заглядывала в каждый сундук. Их было так много, и, обнаружив в нескольких только старые бумаги и хлам, я просто попросила грузчиков их забрать.

Нервно сглатываю и стараюсь не думать о том, что столько лет в детстве играла в подвале, всего в нескольких шагах от трупа.

– Как вы думаете, ваша мама знала о трупе в сундуке? Никто не заметил странный запах?

– Конечно, нет! Сундук стоял в подвале много лет, а мы переехали после моего рождения. Эмили Спарроу пропала в 1966 году, верно? Значит, до нашего приезда она пролежала там уже несколько десятилетий!

Я тяжело дышу и не могу поверить, что пытаюсь писать детективы, в то время как у нас в подвале столько лет лежал мертвец.

– Ладно, ладно. Я вам верю. – Крейн не смотрит на меня, и я следую за его взглядом вдоль гравийной дорожки, к воротам и лоскутному одеялу полей и изгородей за ними. Справа видны теплицы Арчи Фойла.

Крейн явно ушел в свои мысли, он открывает и закрывает рот, словно передумав говорить. Его следующие слова застают меня врасплох.

– Я знаю, вы забрали папку Фрэнсис на семью Крейнов, – напряженно произносит он.

Я медленно киваю, пытаясь найти лучший способ докопаться до сути проблем тети Фрэнсис с Крейнами. Но главная проблема не в том, что детектив разозлился на тетю Фрэнсис из-за нападок на его отца, а в том, что его реакция на смерть тети Фрэнсис никак не вяжется с гневными словами о судебном преследовании.

– Вы солгали? – наконец спрашиваю я. – Когда сказали, что сожалеете о смерти тети Фрэнсис?

– Нет, – быстро отвечает он. Но потом вздыхает, размышляя. – Я понимаю, как это выглядит. Для моей семьи ее смерть очень кстати. Не стану отрицать, Фрэнсис доставляла много проблем.

Я морщу губы, отпускаю колени и сажусь по-турецки.

– Она разрушила брак ваших родителей, верно? – осторожно произношу я.

Его лицо дергается, и кажется, он вот-вот улыбнется, это сбивает с толку. Но он молчит.

– Я не пытаюсь вынюхивать, – добавляю я.

– Нет, пытаетесь, – возражает детектив ровным голосом, но не зло, поэтому я продолжаю:

– Но даты на фотографиях и судебный запрет… Меня мучает вопрос, почему сейчас? Почему после того как она столько лет раскапывала чужие секреты, кто-то вдруг решил убить ее?

– Вы заметили, что брак моих родителей распался совсем недавно, и решили, что причиной послужила Фрэнсис. Думаете, этого хватило, чтобы ее убил полицейский?

Он вскидывает брови, и у меня внутри появляется червячок сомнений. Но я стою на своем.

– Честно говоря, мне кажется, что тот, кто расследует убийства по долгу службы, лучше других знает, как выйти сухим из воды, совершив его.

Теперь детектив и правда улыбается, открыто и обезоруживающе.

– Но по воле Фрэнсис теперь это касается и вас с Саксоном.

– Да, но ни один из нас до сих пор не расследовал убийства. Это не значит, что Саксон не подозреваемый, но мне пока не приходит в голову, какой у него может быть мотив. Он много лет знал, что тетя Фрэнсис решила не оставлять наследство ему. Поэтому в его интересах, чтобы она жила подольше – вдруг изменит решение.

– Разве что он знал об условиях завещания и убил ее, чтобы подставить кого-то другого, а потом «разгадать» собственную постановку и получить наследство, – говорит Крейн с игривой улыбкой.

Понятно, что на самом деле он не рассматривает такой вариант.

– Это был бы отличный сюжет для романа. Возможно, я использую его в новой книге.

Повисает пауза, и я снова задумываюсь о том, на что мог пойти Роуэн Крейн ради своего отца.

– Вы умны, Энни, – медленно произносит он, глядя на меня. – Но вы должны кое-что знать о записях Фрэнсис. Не забывайте, что, когда любой свидетель сообщает какие-то сведения, он преподносит их как непреложный факт.

Я поднимаю брови.

– Это неофициальный урок, как вести расследование, или вы пытаетесь уговорить меня вычеркнуть вас из списка подозреваемых?