Опасная книга. Феномен нацистской пропаганды

Одновременно научная среда подверглась чисткам от неблагонадежных еврейских и антифашистских элементов. В результате этой политической чистки 1628 доцентов были изгнаны с кафедр и исследовательских институтов. Это составило 9,5 % всего преподавательского состава высших учебных заведений Германии (4). Интеллигенция капитулировала. К осени 1933 года около 960 человек, возглавляемые такими светилами, как хирург Зауэрбух, философ Хайдеггер, искусствовед Пиндер, публично присягнули на верность Гитлеру и национал-социалистическому ре­жиму.

Однако нужно понимать, что кроме конформизма и желания сохранить за собой рабочие места, предоставляемые государством, многими из них двигала искренняя симпатия к национал-социалистическому режиму. Считающийся сегодня классиком философии и социологии Хайдеггер свои письма подписывал исключительно «Хайль Гитлер». Своим студентам-евреям он посоветовал найти себе других преподавателей и отказал им в финансовой помощи. Когда же в 1937 году умер его собственный наставник, Гуссерль, еврей по национальности, Хайдеггер не пришел на его похороны и не прислал соболезнований его вдове.

Являющийся, по всеобщему признанию, одним из самых оригинальных политических мыслителей ХХ века, Карл Шмитт активно поддерживал нацизм и отказывался отречься от него даже после 1945 года. Когда в ночь на 11 мая 1933 года студенты-нацисты устроили показательное сожжение книг неугодных нацистам авторов, Шмитт активно поддержал проведенную акцию. Он публично выразил радость по поводу того, что сжигаются дотла «не-немецкий дух» и «германофобская грязь» декадентской ­эпохи (5).

Следующим вкладом Шмитта в партийное дело (он был членом НСДАП) стала брошюра «Государство, движение, народ: три аспекта политического единства», где он дал теоретическое обоснование диктатуры Гитлера. В сжатых и точных выражениях Шмитт заклеймил политический либерализм и «культуру асфальта» как слабость, которую может упразднить лишь «неумолимая воля» решительного фюрера. По мнению мыслителя, основными характеристиками нацистского общества будут «однородность» и «аутентичность». «Ничто чуждое не должно вмешивать в этот великий и в то же время глубоко внутренний, я бы даже сказал, интимный процесс роста. Наша главная задача — научиться отличать друга от врага: очистить общественную жизнь от неарийских элементов» (6). Вся концепция Шмитта основана на фундаментальной идее «Прав народа», которые он противопоставлял либеральной теории «Прав человека».

В 1942 году Шмитт опубликовал свой важнейший труд — «Земля и море». Смысл противопоставления Суши и Моря сводится к тому, что речь идет о двух совершенно различных и враждебных цивилизациях. Связь с землей, пространство которой легко поддается структурализации (фиксированность границ, постоянство коммуникационных путей, неизменность географических и рельефных особенностей), порождает консерватизм в социальной, культурной и технической сферах. Водное пространство, соответственно, подвержено постоянному изменению. В нем не фиксированы пути, не очевидны различия ориентаций. Понятие моря влечет за собой глобальную трансформацию сознания — социальные, юридические и этические нормативы становятся «текучими». Таким образом, давалось глубоко философское обоснование неумолимых противоречий между традиционным немецким обществом и либеральной западной цивилизацией.

В один ряд с политической теорией Шмитта и философией Хайдеггера следует поставить и антисемитскую теологию Герхарда Кителя. В терминологии Кителя граждане еврейского происхождения должны вести себя, как «гости». Если «гости» не будут себя вести в Германии надлежащим образом, «мы безжалостно укажем им на дверь». Китель прямо провозгласил, имея в виду новообращенных и их детей: «Церковь должна заявить, что крещение не затрагивает еврейской сущности: крещеный еврей не становится немцем. Правильнее будет назвать его иудео-христианином» (7).

Все три названных мыслителя, выступив апологетами утопии объединенного этноса, заложили прочный фундамент нацистской совести (8). Опираясь на доктрину национального и расового возрождения, немецкие профессора и преподаватели должны были читать лекции по «германской физике», «германской химии», «германской математике» и т. д. Да и что им оставалось делать, если даже такие звезды первой величины, как лауреат Нобелевской премии Иоханнес Штарк, нахваливали кадровую политику нацистов, «освободившую» Германию от «расово чуждых ученых», и доказывали, что «арийской биологии» принадлежит приоритет во всех крупных научных открытиях. «Все великие открытия и научные достижения в области естественных наук следует отнести на счет особых способностей германских исследователей к терпеливому, прилежному и конструктивному наблюдению природы. Германский исследователь в так называемой теории всегда видит лишь вспомогательное средство. Еврейский дух выдвинул на передний план догматически провозглашенную, оторванную от действительности теорию относительности» (9).