Опасная командировка

Николай не мог припомнить ни одного случая, чтобы офицер поделился своим пайком с голодающими молодыми солдатами. Сами же офицеры питались в отдельной столовой, и еда у них была более вкусная, питательная и разнообразная, чем у солдат, которых кормили такими помоями, что они называли свою солдатскую кашу «парашей». И если в баланде, подаваемой солдатам на обед, попадалось хоть какое-нибудь мясо, оно доставалось только дембелям. По блатным законам дедовщины, молодым солдатам не полагался ни сахар, ни компот, ни белый хлеб, ни кружок масла. Хорошо, если на обед у молодого была перловая каша на воде и кусок черного хлеба, потому как из-за ненасытных «дедов» и дембелей молодой солдат мог остаться без завтрака и ужина.

Зато у командира их полка был личный повар и личный официант. Этот отец-командир всегда жрал от пуза, но со своего стола никого не подкармливал. Он сыт, напоен, при деньгах и любовнице, а голодный воин-интернационалист и так на войну пойдет. Да и никто из офицеров полка своих голодающих бойцов не подкармливал. Наверное, самим мало было.

Наслушавшись рассказов об ужасах дедовщины, Джессика так и не поняла, почему молодой солдат должен отдавать старослужащим лучшие куски еды, заправлять им постель, стирать их форму и носки, чистить сапоги. И никак не могла взять в толк, как все это связано с интернациональным долгом, ради выполнения которого их направили в Афганистан.

По мнению Николая-Мохамадуллы, без дедовщины рядовые солдаты давно взбунтовались бы на такой неправедной войне, где они ни за грош погибали под душманскими пулями. Садисты «деды» выполняли в Афгане функцию заградотрядов для более слабых и молодых сослуживцев. Тех, кто пойдет в отказ, «деды» могли как угодно унижать и избивать, лишь бы погнать их на войну. Для этого «дедам» и была дана беспредельная власть над солдатскими душами и телами, конечно же, с молчаливого согласия офицерского состава.

О себе на этой войне Николай рассказывал довольно скупо. После школы поступить в институт не получилось, и его забрали в армию, уклониться от которой было нельзя, потому как за уклонение от призыва на срочную службу ему грозила тюрьма. Ведь в СССР существовала всеобщая воинская повинность, заключавшаяся в насильственном призыве на срочную службу всех пригодных по состоянию здоровья юношей, достигших призывного возраста, то есть восемнадцати лет. Поскольку добровольно служить никто не хочет, отловленные военкоматами призывники стараются закосить еще на призывной комиссии.

Те, кому не повезло с врожденным пороком сердца или еще каким-нибудь хроническим заболеванием, дающим отсрочку от армии, идут на разные ухищрения типа глотания монет (рентген должен показать язву желудка), доверчиво заявляют врачам, что писаются по ночам, и изображают из себя полных даунов. Но редко кому этот обман удается. В Советской армии могут служить практически все! Тот, у кого очки с диоптриями минус шесть, вполне может пойти в подводный флот, стрелять там точно не придется, а рассматривать на подлодке нечего. Проблемы с умственным развитием? Так стирать «дедам» портянки и чистить клозеты может и дурачок. Армии умники ни к чему. От солдата требуется стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы и беспрекословно исполнять приказы, а думать за солдата офицеры поставлены.

Мужчина не должен пасовать перед выпавшими на его долю испытаниями, на то он и мужчина, но восемнадцатилетние мальчишки ведь фактически еще дети! Не зря же в других странах совершеннолетними считаются лица, достигшие двадцати одного года. До этого времени молодежи не разрешается даже пить пиво. В СССР же вчерашних школьников вырывают из семьи и бросают в казармы, где их ждут голод, побои и издевательства старослужащих. И такая служба считается почетным долгом?

К восемнадцати годам только наливаются силой мышцы, формируется характер, в армии же растущему молодому организму предложат концлагерное питание и тупую муштру. Сесть в тюрьму только за то, что ты достиг призывного возраста, не хочет никто, поэтому Николаю пришлось идти в армию. Там его подстригли наголо, повесили на шею автомат и сунули в руки текст присяги. После присяги его принудительно отправили исполнять интернациональный долг в Афган. Права выбора ему никто не давал, потому как у советского солдата прав – ноль, законы в армии – хуже лагерных, нравы извращенные и беспредельно жестокие. В тюрьме и то было бы безопаснее, чем в солдатской казарме, где «деды» в любой день могли его покалечить, а то и убить просто так, от скуки. Вот такую солдатскую правду услышала Джессика от Николая-Мохамадуллы.