Опасная командировка

Не успели горящие обломки сбитого Ми-24 достигнуть земли, как из-за того же гребня взвилась в небо новая стрела, которая в мгновение ока настигла вторую «двадцатьчетверку». Из пораженного ракетой пятнистого «крокодила» густо повалил черный дым, и он стал заваливаться набок, а потом резко пошел вниз и с крутым креном врезался в землю. Раздался оглушительный взрыв, и обломки разбившегося вертолета разлетелись во все стороны.

«Черные аисты», успешно сбив из ПЗРК два советских боевых вертолета, не дожидаясь возмездия, спешно покинули свои позиции, забрав с собой убитых и раненых. Вынырнувший из-за холма поисково-спасательный Ми-8, поливая огнем горные склоны, сделал круг над местом падения своих сбитых собратьев, но спасать было некого и нечего: оба экипажа – два командира вертолета, два летчика-оператора и два борттехника – погибли, и спасателям ничего не оставалось, как только собрать их обгоревшие останки.

Разведчики же пошли цепью прочесывать склон, откуда по ним недавно стреляли моджахеды, но увидели лишь развороченные реактивными снарядами «духовские» укрепления, много пустых гильз и крови, что весьма огорчило комбата, ведь успех боя командование оценивало по количеству трупов боевиков и захваченного у них трофейного оружия.

Илья в это время помогал спасателям погрузить в вертолет то, что осталось от экипажей «крокодилов». Обугленные до черноты лица погибших, то удивительно спокойные, то застывшие в страшных гримасах, невольно вызывали страх. Потрясенный случившимся, Илья впредь зарекся выезжать на «боевые». Его репортажи о боевых действиях военная цензура все равно не пропустит, а ему самому хватило и недели, чтобы все понять и насчет интернационального долга, и всего остального. Теперь он мечтал только об одном – поскорее вернуться с Настей домой в Союз.

* * *

Афганская эпопея закончилась для журналиста-международника Ильи Ладогина намного раньше, чем он рассчитывал, причем самым неприятным для него образом. Сначала его срочно отозвали из Кандагара в Кабул освещать произошедшие перемены в афганском руководстве – Горбачев заменил Бабрака Кармаля на более удобного для себя Наджибуллу, руководившего до этого службой государственной безопасности. Формально Бабрак Кармаль был освобожден от обязанностей Генерального секретаря ЦК партии по решению 18-го пленума ЦК НДПА «по состоянию здоровья», но все прекрасно понимали, что решение это было принято в Москве, без которой Кармаль и шагу не мог ступить.

На вилле АПН Илья наконец-то встретился с Джессикой Фоули. Эта совершенно сумасшедшая американка побывала на «той стороне» у душманов и теперь добралась до Кабула писать об ограниченном контингенте советских войск в Афганистане. Джессике не терпелось поделиться с ним своими впечатлениями о моджахедах. Илья, не подозревая о том, что его номер в отеле «Интерконтиненталь» прослушивается контрразведкой КГБ, пригласил взбалмошную американку к себе. Столь пристальный интерес комитетчиков к его скромной персоне был неслучаен. Накануне в представительство КГБ в Афганистане поступил сигнал от начальника политотдела бригады подполковника Акиева об антисоветских настроениях побывавшего в их бригаде корреспондента АПН Ладогина. С этого момента Илья попал «под колпак» контрразведки.

Оказавшись в люксе наедине с Ильей, Джессика первым делом приняла душ и была весьма разочарована тем, что он не собирался заняться с ней сексом в этом роскошном номере, хотя она недвусмысленно ему на это намекнула. Ну, нет так нет, смирилась она. Ведь не для занятий любовью она, в конце концов, так жаждала с ним встретиться. Зато уютная обстановка в номере очень способствовала их доверительному разговору, что называется, по душам, только вот Илье откровения с ней обошлись очень дорого.

Прослушав диктофонную запись афганской исповеди бывшего десантника Николая, он, вместо того чтобы опровергнуть рассказанные этим предателем родины ужасные факты дедовщины и преступлений советских войск, как ожидали от него подслушивающие его контрразведчики, Илья подтвердил американской журналистке, что все, что наговорил ей этот перебежчик, похоже на правду. Но это было бы еще полбеды, поскольку все, что рассказал Николай, и про дедовщину, и про карательные операции, когда Советская армия стирала с лица земли кишлаки вместе с их жителями, действительно было правдой. А вот высказывания самого Ильи, что он думает по поводу советского вторжения в Афганистан, это уже была антисоветчина в чистом виде, так что начальник политотдела правильно сигнализировал в КГБ о столь неблагонадежном журналисте-международнике.

Сам начпо узнал о том, что благодаря его бдительности корреспондент АПН Ладогин был чуть ли не под конвоем отправлен обратно в Москву, когда Илья уже был уволен из АПН с «волчьим билетом» и вернулся в свой родной Харьков. О своем дипломе журналиста-международника он мог теперь забыть. Надо было искать другую работу, не связанную с журналистикой.