Опасная красота

– Да откуда же я знаю?! Солидол не был столь любезен, чтобы объяснить нам. Если он сам вообще в курсе, кто его взял в оборот. Тебе эти похитители, судя по всему, также не представились?

– Что же нам делать?

– Все, что от нас хотели, мы уже сделали, тебе не кажется? – съехидничал я. – Оба не герои! Да, да, знаю, дело в брате! Остается только ждать. Насколько я понимаю, ректора теперь станут пугать нашими с тобой заявлениями и тем снимком. Надо было тебе и для себя копию попросить! Наверняка это будет самая памятная твоя фотография за все годы учебы!

Маринка так на меня посмотрела, что почел за благо оставить юродство…

– Если их шантаж подействует, Сидоров уйдет со своей должности. Если нет, нас могут заставить продолжить свое грязное дело. Принудят пойти в милицию… Одно я сейчас понял. Если ректор выстоит, мне, очевидно, в нашем вузе больше не учиться, как и тебе. Вышибут с клеймом клеветника. Может, еще и статью впаяют!

– Что же, мы просто так станем сидеть и ждать?

– Надо возвращаться в город и держать нос по ветру. Попытаться понять, откуда ветер дует. Что за буча? Кто ее поднял? Чего хотели от Бутенко? Зачем хотят снять с должности ректора?

– Давай сейчас же уедем, – предложила Маринка. – Я не чувствую себя здесь в безопасности. В своем доме! Дожили!

– Хорошо, – согласился я. Не стал говорить ей, что по моей квартире, судя по всему, тоже шляется кто хочет, пока меня нет. Как-то фотоаппарат вытащили…

Я подошел к буфету и повесил на плечо отцовский подарок.

И квартира дяди Яши подверглась «обследованию». Хорошо хоть сейчас там племянник поселился, Андрей Земцов.

Земцов приветствовал нас на лестничной площадке.

– Каковы ваши достижения? – улыбаясь, бодро спросил он. – Что сделано для славы, для Отечества?!

Хоть фраза была явно заимствована из какого-то кинофильма, мы с Маринкой оба припухли. У меня так точно возникло ощущение, что Отечеству в данный момент мы наносим вред. Помогаем неведомым злодеям доставить немалые неприятности ректору солидного института. Человеку, чья деятельность имеет большое общественное значение.

– А я с балкона смотрю, вы идете! – Земцов, к счастью, нашего смущения не заметил.

– У тебя, сосед, хорошее зрение! – похвалил я его. – Мы не такие крупные фигуры.

– Как знать, как знать… – загадочно проговорил Земцов. – Зайдешь ко мне? Есть конфиденциальный разговор. Прошу прощения, мадам! – учтиво склонил голову он.

– Хорошо, сейчас.

Я провел Маринку в квартиру, выдал ей свежее полотенце, чтобы могла принять душ, как собиралась. С баней обломала меня!.. Сам отправился к новому жильцу моей второй квартиры.

– Я вот о чем, – заговорил жилец. – Был в Обществе филателистов. Там меня помнят. Узнал кое-что. Оказывается, дядя Яша пообещал Бутенко, что, если когда-нибудь надумает продавать коллекцию, то первому предложит ему. А после ухода из жизни дяди Яши, Бутенко узнал вдруг, что коллекция эта исчезла. Досадно! Лозовой же, очевидно, не афишировал, что коллекция перекочевала к нему… А Костян Бутенко самовольно ушел из больницы. Обвел вокруг пальца персонал и охрану. И теперь никто не знает, где он.

– Вот как? – сделал я лицо кирпичом. Рассказывать своему деятельному соседу о том, что не далее как сегодня встречался с беглецом, правда – не по своей воле, – не стал. Одна мысль вдруг пришла в голову.

– Скажи, Андрей, а наш ректор, Сидоров, не собирает марки? Не знаешь?

– Не слышал. И в Обществе не видел его никогда, и на фото его нет. Но могу узнать, на всякий случай. А почему ты спрашиваешь?

– Ректор ведь был дружен с Лозовым. Вдруг Лозовой передал ему дяди Яшину коллекцию? – для отвода глаз выдвинул предположение я.

– Зачем передал?

– Ну… не знаю. Просто подумалось.

– Передал или… ректор ее прикарманил после смерти Лозового, как прежде – сам Лозовой? – ничтоже сумняшеся развил мою гипотезу Земцов.

– Ну… я бы так не сказал, но…

– Но подумал бы! – усмехнулся беспардонно Земцов.

Действительно, мне думалось, что гибель Лозового и последующий за ней шантаж Бутенко, а теперь – планируемый – Сидорова, все это как-то связано с марками. За этой «гуляющей» неизвестно где коллекцией охотятся разные соискатели. Быть может, Бутенко успел-таки истребовать коллекцию у Лозового до его гибели? А к ректору она перекочевала уже после смерти самого Бутенко? Все они знали и знают о ней явно больше, чем я. «Вот и Андрей Земцов, интересующийся этими марками вроде как не для себя, тоже не простой какой-то парень! – подумал я. – Ох, непростой! Какая, на фиг, Рига? Не говорил мне дядя Яша никогда ни про какую Ригу!»

Я доброжелательно улыбался соседу, но червь недоверия шевелился в душе.

Следующим утром на работу я не сильно торопился. Готовился, придется объясняться за прогул. Пройдя через арку старого корпуса, подумал, что вернулось славное время: Вождь и Света сидели рядышком, как два голубка, о чем-то судачили. Завидев меня, примолкли и с минами заговорщиков на лицах стали наблюдать мое приближение. Чего это они такие хитрые сидят? – не понял.

– Салям алейкум! – приветствовал парочку, не зная, чего бы выдумать пооригинальнее.