Опасная кукла

Она сидела, продолжая слышать в мозгу прекрасную, дикую, жестокую музыку и бессмысленно улыбаться, отрешаясь от бренной реальности, которая казалась ей столь же сюрреалистической, как и рожденная в чужой крови музыка.

В душе медленно зрело удовлетворение. Она отомстила. И мерзкое чудовище, которое сломало ей жизнь, заплатило своей.

Высохнув, она легко соскользнула с бортика. Взяла рубашку и тщательно вытерла тканью ручку двери и замок — внутри и снаружи.

А затем, еще раз тщательно оглядев комнату, и убедившись, что она никаких следов не оставила, девушка подошла к окну и распахнула его во всю ширь.

"Пусть думают, что к нему залезли через окно", — подумалось Лизе. Она не считала, что это такая уж хорошая идея, но других у нее просто не было.

Накинув ночнушку, она спокойно вышла, оставив дверь открытой.

"Возможно, милиция подумает, что он напился и забыл закрыть двери. А наша шпана его и убила. И, возможно, ограбила".

Впрочем, рыться в ящиках для создания правдоподобной атмосферы она не стала — просто не было сил.

Девочка ощущала себя полностью вымотанной, досуха выжатым лимоном. Не осталось больше ни чувств, ни мыслей.

Лиза просто вернулась к себе и провалилась в свинцовый сон.

Во сне ей снился собственный особняк и огромный рояль, на котором она играла придуманную в момент убийства музыку.

ГЛАВА 4.

Ранним утром ее разбудил шум просыпающегося "стада". Разумеется, дети, а тем более, приютские дети, не могли просыпаться бесшумно. Они орали, некоторые даже дрались, что-то не поделив с самого утра.

А потом настало молчание, словно давящая на виски глубина океана.

Лиза моментально открыла глаза, чуть ли не подскочив на своей жалкой кровати — пружины жалобно завизжали.

Девочка по имени Женя, спящая рядом, чувствительно толкнула ее в плечо:

— Представляешь, Лиз, нашего директора ночью укокошили. Вот так потеха.

Она хрипло засмеялась, но ее глаза стали огромными, словно у загнанного в угол дикого животного.

— Говорят, нас скоро на улицу выгонят. Ты умеешь жить на улице? — язвительно заметила она, еще раз толкая хрупкую, словно фарфоровая статуэтка, девочку. Блондинка едва не упала обратно на продавленную кровать. — Ты сдохнешь от голода, тебя разорвут собаки, — торжествующе заключила Женя, быстро одеваясь. Ведь даже смерть главы их маленького государства, завтрак никто не отменял.

Услышав про собак, Лиза резко вздрогнула, словно ее ударило током. Она всегда боялась собак, но не знала, почему. В самом отдаленном уголке сознания промелькнул отголосок яркого солнца и далекий силуэт прекрасной женщины, словно прелестного призрака.

Резко тряхнув головой, Лиза тоже начала одеваться, стараясь не обращать внимания на назойливую соседку. В голове снова зазвучала музыка, таинственная, чувственная и одновременно хищная мелодия, отделяющая ее невидимой стеной от всего происходящего.

К тому же, с самого утра она ощутила дуновение надежды, словно ночью в ее сердце свила гнездышко невидимая птичка. Солнце за большими, лишенными штор окнами, неожиданно разорвало пелену серых туч и ударило ярким лучом в глаза. Девушка улыбнулась, быстро натянула жалкие шмотки и бросилась в столовую, сосредоточившись на ежеутренней борьбе за выживание.

Только за завтраком, когда она уже вооружилась ложкой, по привычке усевшись как можно дальше от всех, в полутемном углу, где она сама себе представлялась серебристой тенью, к ней пришла мысль про директора. Разумеется, она не жалела о случившимся — ведь его смерть, кроме справедливости, подарила ей великолепную мелодию (она еще не успела записать ноты, но скоро должен был начаться урок музыки с любимой учительницей. И она готовилась спокойно все записать).

Ей стало интересно, как продвигается расследование. Она всегда считала, что милиционеры на редкость тупые, но могло случиться всякое. Быть может, кто-то из родных умершего — теперь просто безжизненной мясной туши — заплатил им, чтобы они постарались найти убийцу как можно скорее?

В любом случае, расследование волновало ее не слишком сильно. Она целиком углубилась в созерцание собственной тарелки и занялась поглощением отвратительной каши.

И все-таки краем уха она прислушивалась к слухам, циркулирующим по помещению, от одного отверженного к другому. Собирая и фильтруя их, она поняла, что следователям известно очень мало: тело нашла нянечка-уборщица, которая по утрам всегда убиралась в директорской комнате. Женщина подняла страшный вой и позвонила в милицию, а потом Жанне Васильевне — заместителю директора. Впрочем, заместитель столь редко удостаивала чести видеть ее в обшарпанном кабинете, что телефон этой милой женщины искали долго и нудно.

— Говорят, это мафия, — шумно галдели в зале. — Вроде бы Димыч им что-то не доплатил…

Усмехнувшись, Лиза окинула всех ледяным взором, даже не сомневаясь в том, что останется безнаказанной. Кто в здравом уме мог заподозрить ее, такую белую и пушистую? Самую приличную девочку во всем детдоме.