Опасная любовь

— Схема проста, — продолжала Наташа. — Вы предлагаете, убеждаете меня на словах, потом привозите образцы, потом, если все нормально, мы определяем размер партии. Любовь Борисовна занимается техническими и финансовыми вопросами. Кстати, вы, Любовь Борисовна, несете полную материальную ответственность за нашу деятельность.

— По-моему, это нонсенс, — поджала губы Любовь Борисовна. — Ответственность всегда лежит на директоре магазина. Директоров обычно сажают, а не заместителей.

— Мы с Радиком Ивановичем обсудили этот вопрос и решили, что теперь посадят заместителя, если он будет плохо работать. Вам не нравятся эти условия? Можете найти другие, которые более вам подходят, — резко сказала Наташа.

— Но как же я могу отвечать, если приказы будете отдавать вы? — возмутилась Любовь Борисовна.

— Приказы по организации торговли и обеспечению необходимого ассортимента магазина, — подчеркнула Наташа. — А вот техническая сторона и финансовая деятельность, где, собственно, и случаются накладки, полностью в вашем распоряжении. Командуйте. Если, конечно, согласны работать здесь. На завтра, пожалуйста, обеспечьте бригаду ремонтников, мы кое-что переделаем в торговом зале. Сегодня я хотела бы встретиться с дизайнером.

— Хорошо, — кивнула Любовь Борисовна.

— А теперь поговорим непосредственно об ассортименте, — сказала Наташа, доставая из сумочки пачку бумаги с компьютерной распечаткой.

Спустя два часа, выйдя из кабинета, Игорь Сергеевич улыбнулся, покачал головой и сказал:

— У этой Натки-пулеметчицы амбиции Наполеона, не так ли, Любовь Борисовна?

17

Весь день Лариса не выходила из своей квартиры в доме на площади Восстания. Утром сказала отцу, что плохо себя чувствует, и не поехала на службу. Поскольку ее отец, генерал Козлов, был самым большим начальником в фирме, где служила Лариса, больничный у нее никто не требовал.

Она и вправду неважно себя чувствовала, но не поэтому осталась дома. Страшнее одиночества были недоброжелательные, двусмысленные взгляды в кабинетах и коридорах фирмы, тихие разговоры, прерываемые, едва она подходила ближе. Казалось, все только и говорили о том, что Сергей выгнал ее, злорадствовали по этому поводу.

Может быть, она ошибалась, ведь и прежде сотрудницы фирмы не очень-то откровенничали в ее присутствии — все-таки дочь начальника, скажешь не то — и вылетишь на улицу без объяснения причин. Может быть, но теперь невмоготу было терпеть еще и это.

Когда она, бледная, растерянная, вернулась в квартиру родителей, генерал Козлов не очень расстроился. Обнял дочку, чмокнул в лоб и поинтересовался:

— Ну что, развод и девичья фамилия?

Лариса не стала откровенничать, просто сказала, что нужно какое-то время пожить врозь, а то все вместе и вместе, похоже, надоели друг дружке. Генерал с сомнением покачал головой, такие половинчатые решения были не в его духе. Он еще в прошлом году, едва узнав о предстоящем замужестве, не делал тайны из того, что выбор дочери его сильно разочаровал: что это за муж, не то лавочник, лабазник, не то журналист; человек необязательный, политически аморфный, и самое ужасное — не уважает генералов!

Поэтому Козлов заявил с солдатской прямотой:

— Плюнь ты, дочка, на этого паршивого интеллигентика, мы тебе найдем мужа с кремлевскими корнями.

Очевидно, генерал имел в виду не вертикальные корни, уходящие в глубь времен, а горизонтальные плети, лианы, опутавшие многострадальную страну. Хоть и временные, а тоже корни, кормят ствол и ветви куда как неплохо!

Однако мать Ларисы, Изабелла Васильевна, была другого мнения. И Сергей ей нравился, и чувства дочери она уважала, и, вспоминая прошлое, понимала, как непросто бывает ужиться молодым, если рядом чьи-то родители. Изабелла Васильевна прикрикнула на генерала, чтобы не очень-то язык распускал, не в армии, и, обняв Ларису за плечи, увела в свою комнату, надеясь мягко, по-женски, выведать причину размолвки, а потом и решить, как помочь дочери.

Все она сделала правильно, одного лишь не учла — перед нею стояла не девочка-колокольчик, синеглазая отличница Ларисочка, а циничная, изворотливая женщина, которая, глазом не моргнув, удовлетворила самые невероятные сексуальные прихоти бандита за то, чтобы тот организовал ограбление будущего мужа, оставив Сергею лишь две возможности: или к ней на поклон, или вперед ногами…

Чувствовала Изабелла Васильевна — что-то здесь не так, догадывалась, что Сергей не тот человек, который будет на глазах жены ухлестывать за другими женщинами, но добиться большей откровенности от дочери не сумела. И решить, как помочь ей, не смогла. Хотела поехать к Мезенцевым, поговорить с Сергеем, но Лариса, как услышала об этом, ударилась в истерику: ты все окончательно испортишь, и думать не смей! Только одно и оставалось: ждать, когда же молодые сами решат свои проблемы, да удерживать генерала от решительных действий.

Лариса весь день бесцельно слонялась по квартире, а вечером, когда вернулись домой родители, заперлась в своей комнате. Но и здесь не могла даже полчаса усидеть на одном месте.