Опасная любовь

— Наверное, он попросту не знал русского языка, нужно было подсунуть ему учебник или толковый словарь, выгода очевидная — и ты была бы довольна, и он стал бы грамотнее.

— Холодно на улице, — вздрогнула Наташа. — Замерзла, пока шла от метро.

— Пошли, пошли скорее в мою комнату, — сказал Сергей, обнимая ее за плечи. — Я уже сварил кофе, сейчас буду отогревать мою Наташку. Ты хочешь кофе?

Наташа склонила голову ему на грудь, блаженно прикрыла глаза и улыбнулась.

— Хочу, — прошептала. — Все, что у тебя есть, — хочу…

— Еще есть сушки, пирожные-колечки, бутерброды с ветчиной, — дурашливо стал перечислять Сергей, загибая пальцы.

Наташа расстегнула две верхние пуговицы на его рубашке, ласково провела пальцами по груди.

— Жадина… Самое главное прячешь от меня…

Сергей крепко сжал ее хрупкие плечи, уткнулся губами в черные локоны.

— Так не бывает… — дрогнувшим голосом сказал он.

Наташа отстранилась, заглянула в его глаза, показалось — в них блеснули слезы.

— Ты чего, Сережа?.. — встревоженно спросила она.

— До сих пор не верю, что мы вместе, что так может быть — девчонка, которая меня с ума сводит, так любит меня, такая… Это же… сказка.

Он опустился на колени, прижался лицом к ее ногам с такой страстью, словно тепло их было живительной энергией, без которой не мог он существовать, словно времени для этого было отпущено совсем мало.

— Сережа, Сережа… — прошептала Наташа, тоже опускаясь на колени.

Она порывисто поцеловала его, обжигая судорожным, горячим дыханием, и он ответил ей долгим, яростным поцелуем. Оглушенные, ослепленные внезапно нахлынувшей страстью, они, обнявшись, повалились на ковер в прихожей. Не хватало терпения раздеться, лишь замельтешили руки, сбрасывая, стаскивая то, что мешало, казалось, единственной и главной цели в жизни обоих — соединиться. И он осторожно входил в нее, как гость, изумленный красотой чертогов, а она выгибалась навстречу, принимая его, как хозяина.

Потом Наташа лежала без движения, запрокинув голову и смежив длинные ресницы, хриплое, прерывистое дыхание сотрясало грудь, пересохшие губы жадно глотали воздух. Она чувствовала, что Сергей, приподнявшись на локте, смотрит на ее обнаженные ноги, но сладостная истома наполняла тело, делала его ватным, лень было поднять руку и хотя бы одернуть задравшуюся юбку. Наташа лишь сдвинула коленки — пусть смотрит, ведь это единственный мужской взгляд, который не вызывал поспешного желания прикрыться, напротив — приятно было чувствовать его.

— Ты меня с ума сводишь, — прошептал Сергей, нежно целуя ее ноги от бедер до коленок. — Ты колдунья, Наташа…

— Нет, — улыбнулась она, не поднимая ресниц. — Я просто очень-очень люблю тебя. Никогда и ни с кем ничего такого у меня не было, только с тобой, Сережа.

— То, что я знал, это было как будто нашел в темноте камешек, гладкий, приятный на ощупь — и все. То, что сейчас, — как будто на свету разжал ладонь и увидел, что в руке бриллиант, он сверкает так, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди от счастья, потому что бриллиант этот дороже всего, что есть в мире.

— Больно красиво ты все говоришь, — опять улыбнулась Наташа. — Я и не поняла, что же у тебя бриллиант?

— То, чем мы с тобой сейчас занимались. А свет — твои глаза, твой голос, вся ты.

— Значит, раньше для тебя это было камешком в темноте?

— А для тебя?

— Ох, не спрашивай. И вспоминать не хочу. — Наташа подняла наконец руку, одернула юбку, села, поправляя волосы. — Ты и вправду сумасшедший, набросился, как медведь… — сказала, лукаво поглядывая на Сергея.

— Ты бы закричала, позвала на помощь, — посоветовал он.

— Я и кричала, не слышал, что ли? Только почему-то никто не пришел… — Она с нежностью провела кончиками пальцев по его щекам, легонько поцеловала в губы. — Сереженька, мне нужно в ванную. Ты позволишь?

— Ни за что, — привычно сказал Сергей, и Наташа улыбнулась, услышав это. — Но если ты разрешишь мне помочь тебе, тогда я не стану возражать, и даже денег за пользование моей любимой ванной не потребую.

— А вот — ни за что! — Наташа показала ему язык и, вскочив на ноги, помчалась в ванную.

Но Сергей был начеку и настиг беглянку, когда она пыталась захлопнуть за собой дверь. Он раздевал ее с такой нежностью, будто перед ним стояла статуя из тончайшего фарфора, и целовал каждый участок ее смуглого тела, вызволяемый из шелкового плена. А потом Наташа стояла под горячими, упругими струями душа, а Сергей легонько касался губкой ее смуглых грудей.

— Ой, щекотно, — сказала Наташа.

— Тогда пойдем ниже, — прошептал Сергей, и она чувствовала, как напрягается его тело, и ахала, запрокидывая голову, потому что ниже ее касалась уже не губка, а его губы.

Все, что было дальше, не мог объяснить разум, но его и не тревожило тело, высвобожденное любовью из оков цивилизации, — оно само вытворяло, что хотело. Наташа и Сергей снова стали слепыми и глухими, их с головой накрыла бурная волна желания… доставить удовольствие друг другу, сделать так, чтобы любимый человек испытал наивысшее наслаждение. Когда оба стремятся к этому, оба и получают это.