Опасная ложь

Ссору прервал треск рации:

– Контрпредложение.

Опять этот голос. Низкий, неторопливый. Я представила, как рот говорящего шевелится, произнося мое имя…

– Ответь что-нибудь, – сказал Коул.

Я медлила, ожидая других мнений. Хотелось подтверждения, но все молча ждали, а рация лежала у меня в руке. Три лица мерцали, отражая свет от экранов и одинокого фонарика. Я поднесла устройство ко рту и спросила:

– Какое?

Снова тишина, и я уже собиралась повторить вопрос, как раздался гудок передатчика.

– Отдайте нам деньги. И Келси Томас. Тогда мы уйдем.

Из его уст мое имя прозвучало как яд. Все посмотрели на меня, все внимание только на одно требование – выдать меня, им нужна была я, и до ребят наконец дошло то, что Райан подозревал уже давно. Эти люди здесь не из-за денег, и это вовсе не ограбление. Этот человек произнес мое имя у двери, потому что они пришли сюда за мной. Все это из-за меня.

Райан вышел на середину комнаты, будто готовился к взрыву, но не знал, в каком углу он произойдет. А я смотрела только на Коула – он уставился на меня и зажатую в моей руке рацию, из которой доносился непрерывный треск помех.

– Нет, – заявил Райан. – Скажи им нет.

Анника отрицательно замотала головой, слишком быстро.

– Ни за что, Келси. Ни за что. Если мы откроем дверь, они нас убьют. Посмотри на него, – показала она на Коула.

Но я и так на него смотрела. На кровь, которая капала через самодельный бинт и рубашку. На жизнь, стекавшую на холодный подвальный пол. Он уставился на меня, и я поняла, что он думал о том же, о чем и я.

– Одна жизнь за три, – сказала я.

– Нет, – повторил Райан, а Анника не переставая мотала головой.

Я увлекла Райана в угол, повернувшись спиной к Коулу.

– Он умрет? – спросила я.

Райан закрыл глаза и некоторое время молчал.

– Не знаю, – ответил он. – Я не медик.

– Но как ты думаешь?

Он стиснул зубы:

– Я правда не знаю. Ну, наверное, если не остановить кровотечение, это возможно.

– А ты можешь его остановить?

– Да я пытаюсь, – сказал он.

Я тронула его за руку:

– Посмотри на него.

Но вместо этого он посмотрел на меня. Из угла донесся высокий голос Коула.

– Мы можем позвать на помощь, Келси. Если они нас отпустят, мы позовем на помощь.

– Нет, – отрезал Райан и поднял руки. – Ответ окончательный.

– Ой, извините, – съехидничал Коул. – Я не знал, что у нас тут диктатура.

На секунду я поразилась, что Коул вообще знает это слово.

– Нет, это тупость, – парировал Райан, и фасад спокойствия на его лице дал трещину. Его голос стал выше, а в воздухе повисло напряжение. – Думаешь, они ничего ей не сделают? Что у нас будет время позвать на помощь? Нельзя торговать жизнью людей!

– Но ты же торгуешь. – Коул поднял руку, показывая Райану ладонь, и даже в темноте было видно, что она вся в крови.

Сидя у двери, Анника смотрела то на меня, то на Коула. Казалось, она вот-вот заговорит, и мне стало страшно. Страшно, потому что про Эмму я тоже думала, что она моя лучшая подруга, а еще я думала, что нравлюсь Коулу, но они предали меня в секунду, за просто так. А теперь на кону стояла жизнь нескольких человек. Мы заперты в убежище. Мы в панике.

Ты отдашь деньги? Честь? А жизнь другого человека? Мне не хотелось знать ответ. Как не хочется смотреть вниз, когда висишь над обрывом.

Анника часто дышала. Руки тряслись. Силы ее покидали, и я представила, как она спрыгивает с каменной стены туда, где росли высокие кусты, несмотря на то что «там же змеи», а затем тянет меня к себе, чтобы убедиться, что у меня все хорошо. Я положила руку ей на плечо, и она вся напряглась.

– Все нормально, – сказала я.

И я правда так думала. Это нормально – хотеть безопасности. Быть готовым на все ради нее. Я поняла, почему для мамы это было так важно. И она была готова пожертвовать чем угодно ради безопасности. Я хотела, чтобы Анника знала, что уж кто-кто, а я понимаю: это нормально.

– Нет, Келси, – откликнулась она. – Нет.

И почему Райан на моей стороне? Просто делаю то, чему меня учили. Он дал присягу. Он должен спасать людей. Такая работа. Он не может бросить меня. Просто не имеет права. Но вдруг, в глубине души, он хотел бы? Это же природа человека. Самосохранение.

Я протянула рацию Коулу, потому что только он был готов это сделать. И отвернулась, надеясь, что в темноте никто не заметит наворачивающиеся на глаза слезы. Все, хватит.

Интересно, похоже ли это чувство на то, которое испытываешь, когда падаешь в пропасть. Ты сдаешься. Сначала приходит страх, а потом – долгое спокойствие. Пальцы перестают слушаться, порез слишком глубокий, хочется сдаться, а тело говорит тебе: «Хватит». И ты просто отпускаешь.

– Не надо, – сказал Райан, но я услышала гудок рации перед тем, как Коул произнесет роковое для меня сообщение.

– Ладно, и как мы это сделаем? – спросил Коул. – Гипотетически. Где гарантия, что вы отпустите остальных?

Послышались помехи.

– Положи рацию, – велел Райан.

– Нет, – огрызнулся Коул.

– Мне казалось, у нас тут не диктатура, – сказал Райан.