Опасная масть

– Ну, например, какие-то признаки того, что их «фасады» кто-то капитально перекроил. Не заметил, пластику им не делали?

– Делали, – от напряженности мыслительного процесса Дроздов даже шевельнул ушами. – А что тут такого? Сейчас многие мужики, которые при деньгах, делают себе операции по омоложению. Вон, итальянец Берлускони. Ему около восьмидесяти, а он – как огурчик. Девки за ним – гурьбой…

– Ха! – во взгляде Крячко сквозила нескрываемая ирония. – Да девки, был бы мешок денег, и на орангутанга кинутся! Вон, главный плейбойщик… Как его там?..

– Хью Хефнер? – подсказал Дроздов.

– Вот-вот! Он самый! Песок сыплется из всех прорех, на морду без слез не глянешь, а недавно по телику показывали – какая-то дурочка из России с ним жить надумала. А что касается этих покойничков, то операции они делали не для омоложения, а чтобы изменить внешность. Это два беглых уголовника. Дошло? И вот тут возникает закономерный вопрос: а почему по поводу этого весьма занимательного факта не поставили в известность нас с Львом Ивановичем?

Судмедэксперт некоторое время, не находя слов, лишь возмущенно разводил руками и беззвучно шевелил губами. Наконец, обретя дар речи, он обиженно возопил:

– А кто это сказал, что я не поставил в известность? Отчет я передал в приемную, его приняла Верочка… Какие ко мне претензии?!

– Не, ну если та-а-к, то тогда – миль пардон! – Изобразив некий великосветский жест, Стас шутовски раскланялся и зашагал в сторону приемной Орлова.

Войдя, он увидел Верочку, которая усердно прихорашивалась перед зеркальцем пудреницы. Ответив на приветствие и не отрываясь при этом от зеркальца, та авторитетно уведомила:

– Петра Николаевича нет! Он в министерстве на совещании.

– Это – понятно… – сказал Крячко, с суровым укором глядя на секретаршу. – Но мне непонятно другое. Где отчет Дроздова по убийству Вингрова и Капылина? А?!

– Ой!.. Как же я про него забыла-то?! Хотела же еще вчера вечером отдать Петру Николаевичу, и… У-у-у… Старею, старею!..

Услышав «старею» из уст молодой, цветущей женщины, Стас громко фыркнул. Но тут же, придав себе суровую деловитость, попросил дать ему этот отчет на полчаса, пообещав вернуть в самые короткие сроки. Забирая пластиковый конверт с лежащими в нем исписанными бланками, он не мог удержаться, чтобы не сказать:

– Эх, и надрал бы я тебе задницу за вот такую забывчивость!

Реакция Верочки на этот его демарш оказалась неожиданной. Подперев голову рукой и волнисто поколыхавшись на своем рабочем кресле вправо-влево, она с каким-то хитрым подтекстом негромко отметила:

– Станислав Васильевич, о вашем жгучем намерении надрать мне задницу я слышу уже не первый раз. Она вас так волнует, эта моя часть тела?

– А еще наколол бы язык иголкой и посыпал бы перцем! – сконфуженно крякнув, отпарировал Стас.

Выходя в коридор, он слышал за спиной жизнерадостный Верочкин хохот. «Да, оперилась за время замужества, оперилась… Раньше-то на каждом шагу смущалась и краснела. А сейчас – сама кого хочешь в краску вгонит!..» – мысленно отметил Стас. Ему вдруг вспомнилась его бабушка, которая в минуты раздражения могла высказаться весьма суровым слогом. Но вот своего внука Стасика от сквернословия оберегала всячески, грозя за любое непристойное слово эту самую кару – с накалыванием языка иголкой и посыпанием его перцем. Впрочем, ни разу своего обещания она так и не сдержала. А дворовый заводила Стас Крячко, выйдя к сверстникам, с особым удовольствием, по делу и без, щеголял запретными словами, за которые рисковал поплатиться языком.

Сидя за своим столом, он пробежал глазами отчет Дроздова по Вингрову и Капылину, из которого явствовало, что данные субъекты преставились в мир иной, будучи, в принципе, физически достаточно здоровыми. Сердце того и другого, при всех имевшихся мелких патологиях, смело могло бы работать без «капитального ремонта» еще не менее двух десятков лет. Причиной остановки данного органа, по мнению судмедэксперта, стало, скорее всего, сильнейшее негативное эмоциональное потрясение. Например, приступ сильнейшего страха. Обычно такова клиническая картина остановки сердца у людей, подвергшихся воздействию инфразвука, который порождает ощущение запредельного ужаса.

В разделе отчета, где было описано состояние кожных покровов, Стас нашел абзац, в котором описывались едва заметные шрамы на лице обоих трупов, свидетельствовавшие о перенесенной не более шести-семи лет назад пластической операции.

Сообразив, что Вингров и Капылин-Шпульник из заключения бежали, видимо, Крячко попытался найти подлинную фамилию напарника Капылина-Шпульника по побегу, но чего-то определенного найти ему не удалось. На всякий случай он решил созвониться с Гуровым и набрал его номер на своем сотовом.

– Лева, как у тебя там дела? Ты сейчас где?

– Уже еду назад, скоро буду на месте, – раздался в трубке бодрый голос Льва. – Итоги неплохие. В автобазе удалось узнать, что у человека, похожего на Вингрова, на зоне была кличка Питбуль.