Опасная масть

Примерно через час они ехали по улице деревеньки из полусотни домов, часть из которых была заколочена. Увидев женщину, идущую по улице с хозяйственной сумкой, опера спросили, как найти семью Иванцовых. Та, удивленно пожав плечами, ответила, что семьи как таковой, в общем-то, и нет.

– …Алексей-то Иванцов помер еще годов пять назад, а Людочка ихняя тоже погибла года три назад. Ехала на автобусе, а какой-то пьяный буржуй на своей машиняре в него врезался. Ему-то, свинье бесстыжей, хоть бы хны, а половина пассажиров покалечилась и сгорела… И Людочка тоже. А уж какая была и умница, и красавица! И что уж ей так в жизни не повезло? То побили ее какие-то варнаки до полусмерти и надругались над нею, а то вот – авария… Ох, судьба-а-а!..

Слушая сельчанку, Стас беззвучно присвистнул – вот это поворот! Положение дел складывалось так, что это направление поиска по понятным причинам определенно заканчивалось глухим тупиком. Вопросительно посмотрев на Льва, он вполголоса поинтересовался:

– Ну, и что же дальше? Едем назад?

– Нет, едем вперед, и только вперед! – твердо проговорил Гуров и спросил у женщины, где сейчас может быть мать Людмилы.

Та, закивав в ответ, указала на небольшой побеленный кирпичный домик за яблонями и кустами сирени, зеленеющими в палисаднике.

– Антонина Матвеевна проживает в доме Саши Миличева. Он ей его отдал, а сам из села уехал насовсем. Где он сейчас – даже и не знаю…

Сев в машину, Гуров задумчиво потер лоб. Крячко, хлопнув дверцей «Волги» и устраиваясь поудобнее, не мог не сострить:

– Что, умная мысля образовалась?

– Даже не знаю, как ее и сформулировать. В голове – рой впечатлений, соображений, догадок, все какое-то хаотичное, неупорядоченное… Думаю, эту ситуацию надо будет еще раз хорошенько обдумать в более спокойной обстановке.

…На их стук из дома вышла женщина, по лицу вроде бы еще и не древняя старуха, но голова ее была совершенно белой. Узнав, кто и зачем к ней приехал, она молча кивнула в ответ и движением руки пригласила в дом. В сугубо деревенской избе-пятистенке обстановка была соответствующая – недорогая, старенькая мебель, на стенах – рамки с фотографиями, в углу – несколько икон. Отдельно висела большая фотография молодой красивой девушки. Она жизнерадостно улыбалась, но отчего-то казалось, что в этой жизнерадостности скрыта затаенная грустинка. Заметив взгляды гостей, направленные на снимок, хозяйка дома пояснила:

– Это Людочка моя, покойная. Похоронена рядом с отцом…

Гуров попросил ее рассказать о том, что она знает о нападении уголовников на ее дочь и про гибель Людмилы в автокатастрофе. Повторив в основном то, что операм уже было известно, Антонина Матвеевна добавила:

– Если бы не те похороны… В Омской области умерла тетка моего покойного мужа. Я так не хотела ехать на похороны! Во-первых, ее я не знала вообще, да еще туда на самолете нужно было добираться… Но муж многим ей был обязан и поэтому настоял, чтобы поехала и я. А туда приехали, покойницу-то почти никто провожать и не пошел. Тамошние женщины мне шепотком поведали, что среди местных тетка Алексея считалась колдуньей. Говорят: вот вы приехали, как бы у вас дома чего не случилось. И надо же такому быть! Вернулись, а вместо дома – пепелище, Люда лежит в Лесокамске без сознания и выживет ли – неизвестно… Я на землю села и встать не могу. Спасибо Саше – золотой он человек! Он и Людочку нашу спас из огня – чуть сам не погиб, и в больницу к ней то и дело ездил, и нас, как только мы приехали, у себя приютил…

– Об этом Саше… Как его? Миличев? – спросил Станислав. – О нем можно подробнее?

– Наш он, деревенский… – с какой-то даже гордостью произнесла хозяйка дома.

По ее словам, Миличевы – одни из самых коренных зоряновских, от дедов и прадедов. Александр еще со школы считался парнем серьезным и ответственным. Правда, по своей натуре был молчун. Учился хорошо, но вот в вуз на агронома пройти так и не смог – у родителей не было денег, а в эпоху «победившей демократии» именно они, а не знания были залогом поступления в лесокамский сельхозинститут. Его двоим старшим братьям повезло больше – они выучились на военных и служили далеко от этих мест. У обоих уже семьи.

А вот у Александра с этим не заладилось. Ни у себя в деревне, ни в соседних селах невесты себе он так и не нашел, хотя за него любая пошла бы без разговоров. Женщины перешептывались, уверяя друг друга в том, что «Сашка по Кристинке кручинится», имея в виду главную школьную симпатяшку фотомодельной внешности Кристину Бараеву, которая сразу после одиннадцатого выскочила замуж за какого-то нового русского кавказских кровей.

А Александр, отслужив в армии на Северном флоте и закончив местный лесотехникум, устроился работать прямо при Зоряновском лесничестве. К порубщикам был весьма непримирим, из-за чего некоторые его очень недолюбливали. Бывали и такие, что даже пытались его поколотить. Но флотская закалка и выучка, полученная в бригаде морской пехоты, не подвели ни разу.