Опасная находка

Сегодня я попрошу Фреда быть моим посаженным отцом на свадьбе. Это деликатный вопрос, потому что Фред мне не родственник. Но он для меня ближе всех к образу отца. Я уважаю его. Он мне дорог, и я льщу себе, думая, что и я ему тоже небезразлична. По крайней мере, я на это надеюсь. Так или иначе, я ненавижу говорить о своей семье. И мне кажется, что люди обращают слишком много внимания на то, откуда мы пришли, и недостаточно внимательны к тому, куда мы идем, но все равно… Кажется, мне нужно рассказать о своей семье, чтобы стало понятно.

Моя мать была молода, красива и умна. Она много работала, она управляла компанией, и я любила ее так сильно, что мне больно о ней даже думать. Вот я и не думаю. Однажды ночью, двадцать один год назад, ее машина слетела с дороги и попала на железнодорожные пути. На следующий день отец позвонил мне в интернат и рассказал об этом. Вечером он приехал, чтобы забрать меня. Меня на неделю освободили от занятий. Были похороны. После них отец уехал работать в Саудовскую Аравию. Я виделась с ним во время школьных каникул, когда ездила к нему в гости. В шестнадцать лет я перестала к нему ездить, решив проводить каникулы у друзей. Он снова женился. У него уже двое детей. Хлое шестнадцать, а Полу десять. Приехать на мою свадьбу он не может. И, честно говоря, я этому рада. В последнее время он мало зарабатывает. Несколько лет назад я решила его навестить. Спала в пустой гостевой комнате. Я знаю, что он видит маму, когда смотрит на меня, потому что и у меня перед глазами мама, когда я смотрю на него. Но, так или иначе, это и все. Больше мне нечего сказать о семье.

Когда я наконец спускаюсь вниз, воздух наполнен пьянящими ароматами ужина. Стол накрыт. Лучшие тарелки, лучшие бокалы, шампанское, а еще Марк где-то раздобыл тканые салфетки. Господи. Я даже не знала, что у нас есть салфетки. Он улыбается мне, когда я вхожу, и его глубокие карие глаза смотрят на меня, скользя по очертаниям моего тела. Я выбрала минималистское черное бархатное платье, мои темные волосы слегка забраны назад и открывают длинные золотые серьги, которые Марк подарил мне на день рождения.

— Восхитительно, — говорит он, снова оглядывая меня с головы до ног, пока зажигает последнюю свечу.

Я молча смотрю на него в ответ. Я нервничаю. Он стоит там, такой красивый, такой надежный. И он видит ее — мою тревогу. Поэтому откладывает все, чем занимался, и подходит ко мне.

— Все будет хорошо. Ему будет приятно, если ты попросишь. Все будет хорошо, — шепчет он мне на ухо, крепко прижимая к себе.

— Но что, если он спросит о них? — Я вскидываю на него глаза. Я не могу больше об этом говорить. Я не хочу больше о ней думать.

— Он знает тебя. Он знает, что у тебя есть причины, по которым ты об этом просишь. А если он станет интересоваться твоими родителями, мы справимся с этим вместе. Договорились? — Он отстраняется и смотрит мне прямо в глаза.

Я неохотно киваю.

— Ладно, — шепчу я.

— Ты мне веришь? — спрашивает он.

Я улыбаюсь.

— Безусловно.

Он тоже улыбается.

— Вот и хорошо. Давай наслаждаться нашим ужином от всей души.

И в этот момент раздается звонок в дверь. 

7

Среда, 3 августа

Свадебное платье

Приветливая ирландка подшивает складки свадебного платья, склонившись к моим коленям. Ее зовут Мэри. Я стою там, в тончайшем эдвардианском крепдешине, и наблюдаю за происходящим — отстраненно и не зная, что и чувствовать. Каро, моя свадебная атташе, следит за процессом. Это она помогла мне найти платье. Она знакома с несколькими дизайнерами по костюмам, работавшими для кино. А дизайнеры по костюмам обычно держат у себя немало винтажных вещей: они покупают их на аукционах, копируют для съемок, а потом продают в интернете. Все в идеальном состоянии. И это платье — той же породы. Оно идеально.

К этой портнихе в подвальчик на Сэвил Роу[14] мы пришли ради небольших переделок. Много и не понадобится, платье сидит на мне как перчатка.

К этой портнихе ходил отец Каро, когда еще был жив. Я не знаю, как именно он умер, возможно, от инфаркта, он был уже стар. Каро — очень поздний ребенок, мне кажется, она появилась на свет, когда ему было лет шестьдесят. Мне мало что о нем известно — только осколки информации из разговоров, недостаточные, чтобы раскрыть тему. В туалете на первом этаже ее дома висит чек в рамочке. Чек на миллион фунтов, на его имя. В самом доме в Хэмпстеде, завещанном лично Каро, пять этажей, а еще сад размером с Рассел-сквер за этим домом. Ее отец был миллионером старой школы, по крайней мере, к такому выводу я пришла. В гостиной, небрежно прислоненный к стене, стоит оригинал Уорхола.

В общем, когда Каро дает мне советы, я стараюсь к ним прислушиваться, если могу себе это позволить. Платье мне подгоняют бесплатно. Не знаю почему, но я не отказываюсь.

— Отлично, все готово, милая. — Мэри стряхивает нитки с колен, поднимаясь.

Когда мы снова оказываемся на улице, Каро поворачивается ко мне.

— Поздний ланч?