Опасная находка

— Да, он не знает, что мы женаты, я сказал ему, что ты новая клиентка. Он в курсе, что это будет большой депозит наличными. И что дело деликатное, и прочее. — Он берет яблоко из доставленной нам фруктовой корзины и надкусывает его.

Я знаю, что Марк не может отправиться в банк сам, потому что имеет прямую связь с ним, но я не могу не заметить, как тщательно он старается не оставить никаких следов за собой. В банке увидят мое лицо, запомнят меня и при случае опишут. Хотя, опять же, прелесть швейцарских банков в том, что как только открывается счет, вся информация о нем становится защищенной. А по паспорту я все еще Локе. Я еще не сменила фамилию на Робертс. Учитывая профессию Марка, никакой личной связи с ним у меня нет. Эрин Локе откроет сегодня счет, но мое имя никак не привяжут к нему. Счет будет исключительно номерным. Выследить меня по нему невозможно. Найти нас обоих с его помощью нельзя.

Я стою и в последний раз изучаю себя в зеркале. Прическа и макияж мне удались. Я выгляжу как надо. И, если подумать, теперь я выгляжу как человек того типа, который я ожидала увидеть в лаунже первого класса две недели назад. Человек, который и должен был находиться в том зале. Если бы мир был устроен иначе. Если бы факты в нем соответствовали твоим представлениям. Но, думаю, тут как в кино: некоторые вещи кажутся более настоящими, когда они ненастоящие.

На секунду я вижу в отражении свою маму, молодую красивую маму, но это лишь краткий миг, рябь на воде, и она исчезает, надежно скрытая в подсознании.

Тошнота стихает. Все будет хорошо.

— Значит, я пошла, — говорю я.

Он энергично кивает и протягивает мне сумку.

— Машина должна ждать внизу, — говорит он, когда я хватаюсь за ручки.

И после этого я остаюсь одна.

Я вхожу в лифт, бесконечно отражаясь в зеркальной коробке, подавленная тишиной. Двери бесшумно закрываются, отрезая меня от коридора.

Что, если я больше никогда не увижу этот ковер насыщенного красного цвета? Что, если меня арестуют в банке, как только я пройду по мраморному лобби? Что тогда случится с маленьким синим крестиком внутри меня?

Или, хуже того, вдруг человек, отправивший сообщение, будет поджидать меня там? Я помню те три мерцающие серые точки.

Вдруг он откуда-то узнал, что мы делаем?

В моем представлении этот человек — «он». Конечно, на самом деле это может оказаться «она» или «они». Они уже могут знать и о наших передвижениях, и о планах. Почему нет? Ведь вполне вероятно, что я пропустила нечто важное. Или, точнее, мы что-то пропустили. Что мы уже совершили ошибку, и теперь для нас все потеряно. В конце концов, мы с Марком самые обычные люди из северной части Лондона, нормальные люди, которых легко найти.

Но теперь я четче представляю себе, как работает их мир и насколько он шире всего, что я раньше знала и видела. На меня снизошло внезапное озарение. Кем я была раньше, в свете того, насколько широка общая картина, и кем я стала теперь.

Мы, человеческие существа, просто поражаем своими способностями к адаптации, правда? Как растения, которые занимают объем своих горшков. Но, более того, иногда мы можем сами выбирать горшки, иногда у нас появляется такая возможность. И, думаю, все зависит лишь от того, насколько далеко мы хотим зайти, вы согласны? Я никогда в полной мере не понимала этого раньше. Я думаю об Алексе, о ее матери, об их решении и прощании. Иногда в сделанном выборе есть своя особая красота.

Что до нынешней ситуации, то я уже адаптировалась. Я стала совсем другой личностью. И я вижу эту личность в отражениях вокруг себя. Цельную. Бескомпромиссную.

По крайней мере внешне. Внутри все иначе. Внутри у меня только дыхание и тишина. Потому что мне страшно. Вот так, ясно и просто: страшно, как с акулами в воде. Но я дышу, несмотря на это, я не буду паниковать, я не буду думать о том, чего не могу контролировать. Опасно слишком много об этом думать. Я не могу сейчас доверять собственному мозгу, и не смогу, пока не окажусь снова в этом лифте, но несколько часов спустя. Тогда я опять начну думать.

Но одна мысль все же прорывается ко мне.

И у нее очень знакомое эхо.

Мысль такая: мне ведь вовсе не нужно снова возвращаться в этот лифт, разве нет? Мне не нужно вообще возвращаться в этот отель. Я могу просто уйти. Я могу создать этот банковский счет и уйти. Уйти от своей жизни. Что, если я исчезну? Оставлю Марка в номере женевского отеля. Я могу прямо сейчас ускользнуть отсюда, с сумкой в руке, испариться. Даже не заходить в этот банк. Никто ведь на самом деле не будет по мне скучать, правда? Правда же? Жизнь пойдет своим чередом. Жизнь всегда продолжается. И я уверена, что неплохо устроилась бы где-нибудь в другом месте. Меня никогда не найдут — ни Марк, ни наши друзья, ни они, ни полиция. Никогда не найдут меня, и деньги, и нашего нерожденного ребенка.