Опасная находка

Примерно через сорок пять минут я решаю, что глубины в метр восемьдесят для этой могилы мне достичь не удастся. Я не сумею добиться положенных шести футов. Мой рост — сто семьдесят сантиметров. Как же я потом выберусь из нее? Я же в буквальном смысле сама себя закопаю.

По данным аналитической компании YouGov, сто семьдесят сантиметров — это идеальный рост для жительницы Британии. Как выяснилось, британцы хотели бы видеть рядом спутниц именно такого роста. Так что мне повезло. И Марку. Боже, как жаль, что Марка со мной нет.

Ладно, если я не смогу вырыть могилу глубиной в шесть футов, то какую тогда смогу? Какой глубины мне хватит?

Тела чаще всего находят из-за небрежного захоронения. Я не хочу, чтобы это произошло в данном случае. Совсем не хочу. Я стремлюсь к прямо противоположному результату. А небрежные захоронения, как, в принципе, и все небрежное, являются следствием трех пунктов:

Недостатка времени;

Недостатка инициативы;

Недостатка усердия.

Что касается времени: на эту работу у меня есть от трех до шести часов. Три часа — это по моим скромным подсчетам. Шесть часов — до конца светового дня. То есть времени достаточно.

Инициатива, как я считаю, тоже есть: два мозга лучше, чем один. Надеюсь. Нужно лишь все тщательно осуществить, шаг за шагом.

И пункт третий: усердие. Боже, уж его мне хватает! С лихвой. Я никогда в жизни ни над чем так усердно не трудилась.

Девяносто два сантиметра — минимальная глубина, рекомендованная ИРПК (Институтом регулирования погребений и кремации). Я знаю это, потому что изучала вопрос в интернете. Обратилась к «Гуглу», прежде чем взяться за лопату. Видите — инициатива. Усердие. Я сидела на корточках рядом с телом, вдавливая прелые листья в грязь, и искала в «Гугле», как это тело похоронить. Зайдя в браузер с одноразового телефона мертвеца. Если найдут тело… тело не найдут … и сумеют восстановить данные… никто не восстановит данные… то история поисковых запросов станет для кого-то захватывающим чтивом.

Спустя два часа я прекращаю копать. Яма теперь чуть больше трех футов глубиной. У меня нет рулетки, но я помню, что три фута — это примерно высота моего паха. Высота самого высокого прыжка, который мне удалось совершить во время отдыха в конно-спортивном лагере, перед отъездом в университет, двенадцать лет назад. Эту путевку мне подарили на восемнадцатилетие. Странные вещи порой застревают в памяти, верно? И вот, стоя по пояс в могиле, я вспоминаю конно-спортивные состязания. К слову, я получила второе место. И очень этому радовалась.

Ладно, так или иначе, я вырыла яму глубиной примерно в три фута, шириной в два фута и длиной в шесть. Да, на это ушло два часа.

Напоминаю: копать могилу очень тяжело.

Чтобы вам было проще представить: размеры этой ямы, возникшей после двух часов труда, 3 х 2 х 6 футов, а это 36 кубических футов земли, то есть кубический метр земли, то есть 1,5 тонны земли. И это вес легкового хэтчбека, или взрослого кита-белухи, или среднего гиппопотама. Вот что я — в земляном эквиваленте — переместила выше и чуть левее изначального положения. При этом могила вышла глубиной всего в три фута.

Я оглядываю груду земли и медленно выбираюсь наверх; предплечья дрожат, когда я опираюсь на них. Тело лежит напротив меня под порванным брезентом палатки, яркий кобальт которого резко выделяется на фоне коричневой лесной подстилки. Палатку я нашла, ее кто-то бросил, она свисала с ветки, как вуаль, неподалеку от стоянки, и ей составлял компанию брошенный же холодильник. Маленькая дверца морозилки тихо поскрипывала на ветру. Всеми забытая.

Есть что-то очень печальное в выброшенных вещах, правда? Разрушение. Но и своя красота. В некотором смысле я здесь для того, чтобы выбросить тело.

Холодильник простоял тут довольно долго — я знаю это, потому что видела его из окна машины, когда мы проезжали мимо три месяца назад, и до сих пор никто его не забрал. Тогда мы с Марком возвращались в Лондон из Норфолка, отпраздновав нашу годовщину, и вот, несколько месяцев спустя, холодильник все еще стоит здесь. Странно думать о том, что с нами, со мной столько всего произошло, а это место совсем не изменилось. Словно выпало из времени и стало зоной ожидания. Чем-то оно ее напоминает. Возможно, тут и не было никого с тех пор, как хозяин холодильника оставил свои вещи, и только Богу известно, как давно это произошло. Сам холодильник явно родом из семидесятых — ну, знаете, в том угловатом стиле. Квадратно-кубическом. Монолит на фоне сырого английского леса. Устаревший. Он простоял здесь как минимум три месяца, и никто его не забрал даже на свалку. Потому что сюда явно никто не ходит. Кроме нас. Ни муниципальные служащие, ни недовольные местные жители, которые могли бы написать жалобы в муниципалитет, ни собачники, которые рано утром могли бы наткнуться на мои раскопки. Это самое безопасное место из всех, которые мне известны. Поэтому мы здесь. Пройдет много времени, прежде чем земля осядет. Но я думаю, что у нас с холодильником времени будет достаточно.