Опасная привычка заглядывать в окна

Валерка снова поправляет на крупном носу очки. Редкие волосы встрепаны и отрасли более, чем надо. Он то и дело запускает в них пятерню и откидывает голову, как конь в сбруе. Этот жест – четкий признак: Валерке больше не наливать!

– А ведь дело говорит! – поднимаю я палец вверх. Мне сейчас, в конце недели, не хочется никаких буковок на белом листе. Устал я от них, честно говоря. И еще я не совсем отчетливо вижу окружающее – то ли от дыма, то ли от пива.

Мы посидели душевно и плодотворно. И пошли провожаться.

Сидел народ в летниках, играла музыка, а беспризорники укладывались вокруг теплого канализационного колодца «солнышком»: ногами к теплу, головами, укутанными в клифты, наружу. Лучей у солнца было не меньше двадцати, разного возраста.

Валерка криво ухмыльнулся, кивнув на сытые физиономии за столиками.

– Делягам – летники, беспризорным – колодцы.

Мы были пьяны в меру, не так тошно было смотреть на окружающее. Наша бы воля, мы вообще из этого «в меру» не вылезали бы – жизнь заставляла.

Валерка провожал меня. Завтра, в субботу, я ехал в лес за городом, в пять утра нужно успеть на маршрутку. Материал в номер сдать не позже вторника.

Вчера, в конце газетного дня, когда полосы отправились в типографию и редакция разбрелась, кто куда, меня вызвал главный наш редактор Илья Леонидович, в кулуарах – Илюша,

– Жуков, – проникновенно сказал он, – в субботу поедешь в лес, сделаешь репортажик про травников, у них там коммуна. Я же тебе торжественно клянусь, – для большего эффекта он приложил руку к левой стороне груди, – что не буду тебя никуда дергать по выходным весь остаток месяца.

Я и согласился. Потому что август только начинался, впереди много выходных. И провести их можно с пользой для души и тела. Правда, торжественным клятвам шефа я не очень-то верил, какой-нибудь аврал или что другое – и вызовет в выходные, к гадалке не ходи. И все-таки….

– О! – крикнул не остывший от «манички» Валерка, когда мы свернули в переулок в квартале от моего дома, где темные деревья шелестели от свежего ветерка. Здесь всегда дуло – аэродинамическая труба.

– Лампы – окнам! – констатировал Валера.

В окне первого этажа дома из красного кирпича внутри стояла лампа под зеленым абажуром. И свет ее был так уютен, что хотелось заглянуть в квартиру и убедиться, так ли там хорошо, как намекает лампа.

Что Валерка и сделал. Легко, потому как под окном лежала непонятная куча песка. Совершенно бесполезная. Здесь не было детской площадки, каких-то строительных работ. Просто дорога и узкий тротуар, где двое с трудом разойдутся.

Он оперся локтями о подоконник, шевелюра загорелась зеленым огнем. Яровой застыл, глядя в окно, а я закурил и глянул на небо. Завтра намечался отличный денек, звезды светили ярко, обещали солнечную погоду. Я покивал головой, собираясь сказать Яровому, как мне будет завтра здорово в лесу, может, там водоем какой есть, поплаваю. Валерка стоял, как зачарованный, уже минуты три, молчал, только свет лампы отражался в очках.

– Слезай! – ухватил я холодную, несмотря на теплый вечер, валеркину руку. Увязая во влажном песке, он свалился на меня.

Мы двинули к моему дому, и тут Валерку стало развозить. Я хотел было впихнуть друга в маршрутку и отправить восвояси. Но он так цеплялся за меня, ноги его не слушались, лицо заострилось, а изо рта вообще не выходило ничего членораздельного. Я плюнул в сердцах, сел в маршрутку вместе с ним. И далее довел Валерку до подъезда, втащил на пятый этаж, раскланиваясь с соседями, и оберегая его от собак, которых, как сговорившись, чинно выводили соседи на вечерний моцион.

Его мамы дома не было. Я сунул ему шесть таблеток активированного угля, продолжая удивляться, с чего его так развезло? Уголь он попытался хитро зажать в кулаке и не выпить. Я силой впихнул таблетки, вымазав ему губы черным. И еле успел на маршрутку. Спать мне оставалось часа четыре.

* * *

Дверь маршрутки мягко закрылась, я остался на влажном тротуаре, постоял, переминаясь и расправляя плечи, сбрасывая с них почти часовой путь. Денек был пасмурный, здания от дождя потемнели, но было летнее воскресенье, людей на улице много, от разноцветных зонтиков рябило в глазах. Медленно прошипел по воде проезжающий автомобиль. И по сравнению с лесом, где я пробыл всю субботу, здесь была привычная цивилизация, а вот воздух вдыхать было противно. Пока я был в лесу, в нашем городе прошел дождь, и очень посвежело, но дышали мы все равно выхлопами, никакой озон не помогал.

Дома я поставил на плиту чайник и позвонил Яровому. Мы расстались с ним позавчера, а, из-за моих приключений в лесу казалось, что давным-давно. Я с нетерпением ждал, когда он возьмет трубку, меня распирали лесные впечатления.

Трубку взяла тетя Люся – мама Валерки – и сказала неузнаваемым, каменным голосом, какого я у нее никогда не слышал,

– Витя, с Валерой совсем плохо, приезжай!

Я побежал на маршрутку, ее, конечно, не было, остановил проезжающее такси и долго смотрел на водителя, вспоминая Валеркин адрес.