Опасная профессия

Для Евгении Гинзбург мы с Роем готовы были сделать очень многое, выполняя, конечно, ее собственные пожелания. Она была выдающейся женщиной и принадлежала к поколению нашего отца. В возрасте двадцати лет Е. Гинзбург окончила Казанский университет по специальности история и вскоре защитила кандидатскую диссертацию. От первого брака в Ленинграде (муж – Дмитрий Федоров, врач) у нее был сын Алексей. В то время браки обычно не регистрировались и легко распадались. Вторым мужем Евгении Семеновны стал председатель Казанского горсовета Павел Аксенов. Их сыну Васе исполнилось в 1937 году лишь пять лет, когда родителей арестовали, причем мать раньше, чем отца. Ей предъявили тяжкие обвинения, а вскоре арестовали и ее родителей. Все эти события подробно описаны в первых главах «Крутого маршрута». Старшего сына Евгении Семеновны Алексея отец забрал в Ленинград (где мальчик погиб во время блокады). Василий Аксенов, оставшийся без родителей, был отправлен в детский дом для детей заключенных в Костроме. В 1948 году, после окончания срока, Евгения Гинзбург была переведена на положение ссыльной в Магадане, и сын Василий, будущий писатель, переехал к ней и прожил в Магадане несколько лет до поступления в 1951 году в Ленинградский медицинский институт. После реабилитации в 1956 году Евгения Гинзбург восстановилась в членах КПСС, но до 1966 года жила во Львове, где втайне от всех писала свои воспоминания. В Москве, купив квартиру в кооперативном доме недалеко от станции метро «Аэропорт», Гинзбург вела очень активную жизнь и приобрела много новых друзей.

Главная трагедия состояла, однако, в том, что в 1974 году у нее диагностировали неоперабельный рак груди с метастазами. Состояние ее ухудшалось. Развитие болезни было остановлено французским гормональным препаратом из группы синтетических тестостеронов, который друзья привозили из Франции. Наибольшую помощь в этом оказывал Евгений Евтушенко, часто ездивший в зарубежные творческие командировки. Нередко бывал за границей и Василий Аксенов. Очень дорогой гормональный препарат для ежедневного приема и заочные рецепты частных французских врачей требовали уймы денег, и именно поэтому встала проблема получения хотя бы части гонорара от итальянского издательства. В 1975 году мы с Роем принимали, по просьбе Василия Аксенова, участие в переговорах по этому поводу. Я вел переписку с директором издательства Д. Барбоне. Василий Аксенов почему-то решил нанять для этой цели американского адвоката. В конфиденциальном письме от 7 марта 1975 года Рой писал:

«…Вася действительно разрешил одному американскому адвокату вести дела по причитающимся гонорарам, но тот пока не прислал Аксенову ни копейки. Этого адвоката Аксенов выбрал по рекомендации Максимова. Адвокат из Сиэтла, зовут его Леонард Шрейтер. Письменной доверенности у него нет, да и сама Гинзбург не даст никогда никакому иностранцу письменную доверенность. Но устное согласие на все это она дала и мне подтвердила свое желание, чтобы Леонард Шрейтер высылал Аксенову деньги… Мондадори ты можешь сказать, что новая книга Гинзбург, вторая и третья части, по объему в полтора раза больше того, что уже было опубликовано… К сожалению, состояние Евг. Семеновны плохое, и, по прогнозам врачей, ей будет трудно дожить до конца года…»

Столь пессимистичный прогноз объяснялся тем, что в СССР не существовало тогда эффективной химиотерапии разных форм рака.

Схема получения денег от Мондадори за первую часть «Крутого маршрута», ставшую бестселлером 1967 года, была слишком сложной и нереальной. В письме ко мне от 15 мая 1975 года Д. Барбоне объяснял, что они уже давно положили на имя Евгении Гинзбург 25 тысяч долларов в швейцарский банк. Они готовы выплачивать и реальный гонорар, но только при условии заключения официального договора с автором или с его агентом, имеющим доверенность. Без договора они посылать деньги не могут ни в СССР, ни в США: