Опасная профессия

«Съезжу в Ясную Поляну,
Улечу на Сахалин,
Чтоб развеять тяжкий сплин…»

«Ездит в Ясную Поляну,

Льва Толстого хвалит спьяну…»

Это подразумевался В. Я. Лакшин, который действительно летал два года назад на Сахалин, готовя очерк о поездке туда А. П. Чехова летом 1890 года. В Ясной Поляне иногда проводились семинары литературных и театральных критиков.

«Для него сама Наташа,
Цирковая… наша,
…Ейный Жора,
Рожа краше помидора».

Здесь намекали на писателя Георгия (Жору) Владимова. Отец его жены Наташи в прошлом работал в Московском цирке. У Владимова на одной щеке было красное пятно от ожога. Везде упоминались лишь имена, фамилий не было. В стихах обходились без глагольных рифм.

В конце октября брат сообщал мне:

«Всего про Роя было три похабных письма, но каждое из них размножалось в десятках экземпляров и рассылалось в самые разные адреса. Письма отправляются из разных районов Москвы, но напечатаны всегда на одной машинке… Самодеятельность я полностью исключаю».

В числе адресатов кроме Владимовых и Лакшиных оказались Лев Копелев, двое университетских друзей Роя, а также несколько старых большевиков, бывших заключенных, из числа авторов самиздатного альманаха «Двадцатый век». Копии прислали также жене Роя и даже его сыну Саше, очевидно, чтобы создать напряжение в семье. Оскорбительные куплеты затрагивали разными намеками каждого из них. Адрес на конвертах был написан обычно печатными буквами, чтобы скрыть почерк. Обратных адресов не ставили.

Как выяснилось вскоре, кампания анонимного шантажа семьи писателя Владимова началась еще раньше, с мая, независимо от Роя, причем не только в стихах, но и в прозе. Жене Владимова писали ее «бывшие поклонники». Доставили на квартиру и фотокомпромат на Георгия Владимова, сделанный явно путем монтажа. Владимов, как профессиональный писатель с литературным образованием, определил, что и сатирическая проза, и стихи не были работой любителя. Автор или авторы знали и лагерный жаргон. У Владимовых появились конкретные подозрения, основанные на знании авторами анонимок некоторых давних эпизодов их жизни. Владимов в молодости работал в питомнике служебных собак, о чем никто из его близких друзей не знал. Теперь это раскрывалось в стихах. Причиной шантажа Владимова могли быть не только его литературные произведения. После отъезда в США Валентина Турчина Владимов согласился занять ставший вакантным пост председателя московского отделения «Эмнести Интернэйшнл». Небольшая, но яркая и оригинальная повесть Владимова «Верный Руслан» об овчарке лагерной охраны была недавно напечатана издательством НТС «Посев» в ФРГ. (Анонимный автор именно поэтому раскрывал прошлую работу Владимова со служебными собаками МВД.) Рой приходил к выводу, что КГБ решил прекратить деятельность в Москве организованных оппозиционных групп: Хельсинкской, «Эмнести» и других. Такая же кампания запугивания велась и по отношению к А. Д. Сахарову и Елене Боннэр.

Лев Копелев и его жена Раиса Орлова приняли решение об отъезде в ФРГ. Копелев, литературовед, был германистом, свободно владел немецким и имел в Германии много друзей. Его пригласили для чтения лекций в Кельн.

Кроме почтового шантажа стали применяться и другие акции давления, в частности отключение телефона, иногда на неделю и дольше, а также перехват бандеролей из Лондона, даже заказных. В марте 1979 года Рой написал очередной протест в Международный почтамт с перечислением номеров пропавших отправлений и копиями квитанций с датами отправки, которые привезла ему Рита осенью 1978 года. Некоторые задержанные бандероли стали приходить, хотя и с большим опозданием. В противном случае пришлось бы платить компенсации уже по моим жалобам в британскую почтовую службу. Обычные, не заказные, письма, посылавшиеся Рою, например, из Италии, Франции или США, к нему не приходили. Перехватывалась и исчезала значительная часть писем из других городов СССР. Пропадали и письма самого Роя, которые он отправлял обычной почтой в Лондон.

Устраивались провокации и другого рода. В одном из конфиденциальных писем того периода Рой сообщал:

«Ко мне приходили два человека из провинции с вопросом – “одобряю ли я, если они похитят секретаря обкома и будут требовать в обмен освобождения Орлова и Гинзбурга…” Вообще приходит много сомнительных лиц, несколько раз предлагали купить у меня валюту по выгодному курсу…»